Письма солдат
Шрифт:
— Может где-то и ясно. Иван Дмитриевич, вы читали циркуляры по местным тонкостям? Ураганы на Карибах обычное дело.
— Читал. Радуемся, это не ураган, а обычный дождик. Летом здесь сезон. Андрей Иванович, как ваши раны, не ноют?
— Есть немного, — поморщился поручик. — В Алжире все хорошо было. В Англии с их мерзостью и туманами не замечал, даже когда шинель к земле примерзала ничего не болело, а здесь тянет.
— Давайте к печке. Я распоряжусь, чтоб вас врач осмотрел, хинин выдал с ромом.
— Помилосердствуйте.
— А от хины я сам бы не отказался.
Дождь закончился внезапно. Выглянуло солнце. На лужах заискрились блики. Никифоров отдернул полог палатки и перешагнул водоотводный ровик. Негромко чувственно выругался, заметив уползающую в кусты пеструю змеюгу. Вроде не ядовитая, но черт ее знает, береженного Бог бережет.
Над лагерем и аэродромом зазвучали свистки унтеров. Ливень сорвал все планы, график безнадежно запорот. Из-под большого полога закрывшего целый капонир выглянули черные рожи. Полуголые мускулистые туземцы, почесываясь и переругиваясь, потянулись на работу. Трудовое рвение им придавали несколько саперов.
Хоть местным и платили по целых 50 копеек в день, старания они не проявляли. Приходилось постоянно приглядывать и подгонять. Впрочем, лучше такие работники, чем никакие. С помощью местных Никифоров заровнял и утрамбовал все воронки на летном поле. Теперь негры раскладывали на земле арматурную сетку, связывали ее мягкой проволокой.
Инженерное решение Никифорову подсказали в Техническом комитете во время командировки в столицу. По идее и расчетам, сетка должна укреплять покрытие аэродромов, не давать шасси самолетов проваливаться в раскисший грунт. Пока все выглядит хорошо, грузовик держит. Посмотрим, как будет на практике.
Офицеры остановились рядом со стопками сеток. Местные работали без рукавиц, впрочем, их ладоням похоже ничего не грозит, привыкли, нарастили мозоли на тростнике и некоторых предрассудных вещах, как скабрезно шутили саперы.
Поручик Мизерницкий приподнял фуражку.
— Себастьян Перейра торговец черным деревом. У меня лучший товар по эту сторону Атлантики.
Офицеры довольно заулыбались. Вспомнили, как в первый же день Станислав Мстиславович со своими людьми пригнал целую орду негров на аэродром. Работать местные особо на жаждали, но кто их спрашивал? Штабс-капитан Никифоров объявил всех пленными со всеми вытекающими последствиями. Туземцы целый день разгребали завалы, бурлацким методом оттаскивали разбитую технику за пределы аэродрома, засыпали и трамбовали воронки.
На следующее утро нагрянувший с проверкой комбат мягко пожурил офицеров за эксцентричные методы набора рабсилы. Оказалось, у батальонного казначея целая статья бюджета выделена на найм некомбатантов. Так что местные сильно удивились, когда им заплатили за работу и предложили трудиться дальше уже не только за кормежку, а кормежку и деньги. Пятьдесят копеек в день землекопу или чернорабочему тариф прошлого века. В России на такое даже сартов или таджиков не подрядить, засмеют. Однако, выяснив курс пересчета в доллары чернолицая орда вдруг подскочила и понеслась
Увы трудовой порыв оказался энергичным, но кратковременным. Туземцы не дураки, они только так выглядят, прекрасно поняли, что ставка поденная, а не от выработки. Дальше пришлось ставить погонщиков и стимулировать рабочих традиционными местными методами.
— Так, когда закончить планируете, Иван Дмитриевич? — поинтересовался поручик.
— Должны были сегодня к вечеру проверять уплотнение. А так нам дождь еще работы подкинул, — кивок в сторону залитой водой воронки.
— Грунт пористый, коралловый известняк под ногами. Вода сама уходит.
— На это время нужно. Станислав Мстиславович, надеюсь, ваши площадки и укрепления не размыло.
— Умеете подбодрить, — лицо Мизерницкого приобрело мрачный вид.
Поручик восстанавливал оборону на побережье. Со дня на день, обещали привести зенитки с расчетами, под них нужны не только позиции, но и жилье. Вообще говоря, бои на острове еще шли. Последние защитники цеплялись за укрепления на севере Барбадоса. Непонятно на что они надеялись, русские эсминцы перекрывали все подходы к острову, четко гарантировали только один возможный путь отхода — вертикально вниз. Однако, янки еще отстреливались.
Морской пехоте средств усиления для серьезного штурма не хватало. А механизированная бригада высаживалась без своих танковых батальонов и с половиной артиллерии. Все должны со дня на день выгрузить на причалы Бриджтауна, но транспорты опять задерживались.
Вернувшись с обхода, Никифоров позвонил в батальон. Короткий доклад подполковнику Чистякову. Затем уже интересные вопросы.
— У меня солярка для тракторов заканчивается. Продовольствия на два дня. Много уходит на рабочих, повара из сил выбиваются.
— Соляр пришлю завтра. За провизией присылай каптенармуса и грузчиков. Ты мне скажи, когда сможешь самолеты принять. Меня дважды в день из штаба армии теребят. Напрямую радируют ироды, — даже через помехи на линии слышно было, как Алексей Сергеевич скрипнул зубами.
— Два дня, а лучше три. В дождь время потеряли. И воды на поле много.
— Сутки даю. Можешь, всех кого поймаешь запрячь, но мне нужен аэродром.
— Будем работать. — Немного помедлив, поинтересовался: — Так все плохо?
— Есть нехорошие звоночки, наши авианосцы отходят к Гвиане. Сам понимаешь.
Можно и не отвечать. Никифоров все прекрасно понимал, без истребительного прикрытия, остров перепашут во второй раз. Только на этот раз не снарядами, а бомбами. На зенитки надежды мало, да их еще развернуть надо.
После разговора штабс-капитан закинул ногу на ногу и закурил. Из роты под рукой неполный взвод. Аристов и Мизерницкий с большей частью людей и техническим взводом восстанавливают дороги, строят укрепления, казармы. У Чистякова тоже, лишних людей нет. Сам с первой ротой разбирает завалы в порту. Третью роту забрал Еремей Кравцов, ребята поддерживают наших бронегренадеров на севере. А людей больше нет.