Письма солдат
Шрифт:
Остаток ночи Бользен провел в своей квартире. Над рабочим столом горел торшер. На столе стыл кофе. Сна ни в одном глазу. Когда-то это должно было произойти. Настоящий отпуск закончился. Завтра понедельник.
Дик взял со стула газету, в самом низу последней страницы черная рамочка некролога. Военный корреспондент и известный писатель Аркадий Алга погиб в бою на Гваделупе. Чертовы европейцы не стали брать Доминику, сразу прыгнули через остров. Алга погиб неделю назад. Сопровождавший его товарищ из Коминтерна рассказывал, что Аркадия срезало
Сам коминтерновец ночью ушел на катере. Удачно проскочили мимо патрулей. Не всем так повезло. Русские и немцы серьезно относились к блокаде гарнизонов. Дивизионы эсминцев плели охотничью сеть по ночам, а днем все закрывала авиация.
Наш флот перешел к снабжению крепостей быстроходными кораблями. Прославленный «Карибский экспресс». Эсминцы засветло выходили из баз. Под покровом темноты прорывались к пляжам и пирсам, выгружали снаряды и патроны, принимали раненных и уходили во мрак. Не у всех получалось. Вокруг островов гремели яростные стычки. Грохотали орудия, волны прорезали следы торпед. Русские и немцы не стеснялись бросать на перехват конвоев крейсера. Стреляли они точно. Даже в солидные газеты просачивалось, у противника все очень хорошо с радиолокацией и оперативной связью.
Алга не отличался кротостью характера. Будем честны, человеком был неприятным. Максималист до мозга костей, полное отсутствие эмпатии к ближнему. Зато на него можно было положиться. Сволочь еще та, но наша сволочь. Идеалист. Настоящий коммунист.
Дик Бользен набулькал в стакан виски на три пальца и залпом выпил. Это все в прошлом. Хилл уходит. Алга ушел. От многих старых товарищей и следа не осталось.
За окном глубокая ночь. Надо перехватить хоть пару часов сна. Уже засыпая Дик сколько не пытался, не мог найти что-то плохое лично для себя в последних событиях. Наоборот, старое уходит, освобождает место для будущего. С этой мыслью он погрузился в глубокий здоровый сон.
Утром первого рабочего дня недели Хилл как бы случайно вышла одновременно с Диком. Со встречными коллегами они вежливо раскланивались. Все вели себя как должно. Ничего особого не произошло. Все выглядит и блестит как серебряный доллар.
— Рихард, я не поняла, а ты не дал спросить. Как ты собираешься увольняться в начале года?
— Один наш любопытный коллега поможет. Уже помог.
— Понятно, — протянула Хилл. — Скандал никому не нужен. А ты покидаешь поле боя как оскорбленный рыцарь на белом коне.
— Ты умеешь подбирать слова.
— Семь лет преподавания английского и литературы.
Мистер Финн повел себя именно так, как Дик предполагал. Конечно директор все знал и стоял перед нелегким выбором. На него давили общественный комитет и школьное управление штата.
— Очень жаль, мистер Бользен. Я бы попросил вас отработать до Дня Благодарения.
— Четвертый четверг ноября? Хорошо. Надеюсь, у вас не будет проблем?
— Нет. Конечно нет. Раз все решено, вопросов нет.
— Некоторые даже обрадуются, — Дик не смог сдержать сарказм.
— С некоторыми я с удовольствием бы расстался, но не всегда желания совпадают с возможностями.
— Хорошо, работаем до Дня Благодарения. Надеюсь, мне разрешат освободить квартиру после праздников?
— Конечно. Вот здесь мне одобрение не требуется. Неделя собраться и отдохнуть у вас есть. Спасибо за все мистер Бользен. С вами хорошо работать. Жаль, что так получилось. Но у нас не Лос-Анжелес и не Нью-Йорк.
— Здесь лучше. Мне понравился Мейкомб.
На следующих выходных Бользен поехал в Монтгомери. Отделение «Экспресс» работало, но отправления в Старый Свет не принимало. Проблемы с каналами. Как и предупреждали, прокладка новых путей требует времени.
Из всех адресатов за фронтом Дика больше беспокоила судьба сына. Писали об уничтожении двух русских авианосцев у Гваделупы и Мартиники. Военные реляции о победах всегда стоит делить на два, но на душе тревожно. Все может быть. Все случается. Мясорубка на Карибах работает на полных оборотах. Да вот еще, добавилась горячая точка на Алеутах. Они все ближе. Огненные фронты ползут, океаны им не помеха.
О следующей встрече Дик договорился заранее. Назвал по телефону код. Повторным звонком обозначил город и желаемую дату. Ответили быстро. Иначе и быть не могло. Дик не скрывал свое местонахождение. В Коминтерне должны если не отслеживать, то хотя бы отмечать последние точки выхода на связь.
— Рад, что вы отдохнули, — собеседник плечистый мужчина средних лет с мужественным лицом уклонился от предложения представиться.
— Без имен.
— Мне говорили о возрождении интербригад.
— Не так все просто. Сами интербригады под нашим командованием с нашими кадровыми службами пока не получаются. Есть проблемы в Вашингтоне. Мы плотно работаем с Добровольческой дивизией «Лафайет».
— Даже так? Эскадрилья американских добровольцев во Франции на прошлой войне.
— А еще французский маркиз, воевавший вместе с Вашингтоном. Командир французского корпуса.
— Французские добровольцы в Америке. Американцы во Франции. Круг не замкнулся. Какие именно добровольцы снова в Америке?
— Соображаете. Самые разные. Мы собираем наших людей, проталкиваем через комиссии, помогаем пройти отбор.
— Даже так? В Штатах мобилизация вообще-то говоря.
— Это элитная часть, — хмыкнул себеседник. — По факту Коминтерн и всякая шваль.
Откровенность собеседника импонировала. Дик краем глаза следил за официантом. Кафе — обычная забегаловка, из тех, где посетители быстро хватают гамбургеры и хот-доги, запивают лимонадом, дешевым кофе и бегут дальше по делам. Зато никто не обращает внимание на двух мужчин за столиком на террасе. Все слишком заняты.