Письма Уильяма Берроуза
Шрифт:
Дорогой Аллен!
Я ответил Фельдману, сказал, пусть при публикации ставит на обложку мое настоящее имя [408] . Терять нечего.
Повествовательная часть отнимает все время. Я не бухаю, ни с кем не вижусь. Курю траву и пашу как вол. Процесс слегка сменил направление: я не вставляю повествовательные куски в текст об Интерзоне; теперь я вставляю куски об Интерзоне в повествовательный текст. Пишу-пишу и вдруг — ага! — вот этот кусочек прекрасно вписывается в такой-то отрывок. Например, часть про порнофильмы подходит для описания южноамериканского Содома, которое я только что завершил… «Слово» подойдет для абстяжной прогулки по метро. «Бенуэй» отправится в раздел про Свободию. Мимоходом упомяну скандинавского магната, президента «Трах Инк.», под контролем которого находится почти вся сексуальная
408
Джин Фельдман совместно с Максом Гартенбергом занимался изданием книги «Разбитое поколение и разгневанные юноши» («Citadel Press», Нью-Йорк, 1958), в которую включил главу «Мои первые дни на игле» из «Джанки». Несмотря на просьбу Берроуза, автором отрывка был указан Уильям Ли. — Примеч. О. Харриса.
Повествовательная часть будет состоять из американской главы, длинной южноамериканской главы (для которой я уже написал шестьдесят страниц), главы про Скандинавию и нескольких глав про Интерзону. Периодически буду между ними переключаться, когда, например, герои в Скандинавии и Южной Америке достигают одного и того же момента…
Пока пришлю тебе небольшой кусочек романа. Он, в принципе, самодостаточен и, может быть, понравится Полу Кэрроллу [409] . Если ты согласен со мной, то передай ему, пожалуйста, этот кусок. Если не согласен — пришлю еще что-нибудь.
409
Пол Кэрролл работал редактором отдела поэзии в «Чикаго ревю». — Примеч. О. Харриса.
Раз уж «Олимпия» не приняла рукопись в теперешнем ее виде, значит, торопиться некуда. Даже не знаю, когда закончу работу. Ее выше крыши. Тот кусок, например, который я тебе посылаю, занял полную неделю напряженного труда. Постоянно подкатывает новый материал.
В городе мертвый штиль. Боулза нет, поговорить не с кем.
Я достиг некой точки и теперь не хочу мальчиков. Не тянет на них, ну никак. Пора за пилотки браться. Я, в принципе, и не был никогда гомосеком; у меня, оказывается, травма с детства… Когда узнал, то от страха чуть сердце не встало. У меня острая межреберная невралгия и ишиас.
Где-то под Новый год встретимся в Париже… В Танжере меня больше не держит ничто, просто работать здесь очень удобно. А так, тошно от всего и ото всех, особенно — от Б.Б., который встречается с арабскими восьмилетками. Вот мерзость-то! По дому снуют его чурканы, так и норовя что-нибудь спиздить. Сам Б.Б. задорно говорит: «О, знаешь, мне со взрослыми как-то не по себе» — и смеется! Ублюдок тупой. Сидит в самом сердце мерзейшего круга ада и даже не подозревает об этом. «Мне как-то не себе, хи-хи…» Нет, с меня хватит…
Передавай от меня привет Грегори и Питеру. Я вроде писал уже, что моя теория по многим пунктам подтвердилась? В Германии ученые недавно узнали: зависимость ослабляет психоз. В смысле, на опытах доказали… и почему-то не запускают в лечение. Правильно, не имеют права делать из людей наркозависимых. Мозг они из черепа хреновиной для удаления сердцевины из яблок, значит, достают преспокойно, а вот безопасную методу опробовать — ни-ни, страшно же!
С любовью, Билл
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
Танжер…
4 декабря 1957г.
Дорогой Джек!
Поздравляю с успехом [410] . Ты ведь пришлешь мне экземпляр своей книги, а? Правда, если считаешь, что до конца года она ко мне не поспеет, тогда не надо, не шли. Я из Танжера уматываю и, наверное, насовсем.
Здесь люди страдают какой-то формой болезни, лишающей сексуальности, — вроде атипичного гепатита. (Бог знает, что родится после ядерных взрывов.) Та же дрянь у Пола Лунда, и я сам дважды ею болел. Всего в городе случаев десять (из тех, которые мне известны). Но болячка проходит, стоит покинуть Танжер. Это не секрет, я лично проверил и перепроверил. К тому же мальчики мне больше не интересны. Перехожу на пилотки.
410
Выход романа «На дороге» принес Керуаку большую
Над повествовательной частью романа, которая вберет в себя весь материал по Интерзоне, работаю часов по десять в сутки… Герои попадают в Скандинавию, в США, в Южную Америку, в Интерзону, и притом география романа тесно связана: например, входит герой в баню на территории Швеции, а выходит из нее в Южной Америке. «Слово» я подурезал до двадцати страниц… так намного лучше… погоди, отпечатаю — и пришлю почитать. Работы по горло, но я больше ничем другим и не занимаюсь: не трахаюсь, не пью, ни с кем не вижусь. Только работаю и курю иногда кайф.
Посылаю два образчика текста — они вроде бы части романа (про США и про Южную Америку), и в то же время идут как бы сами по себе. Прочитаешь — получишь представление о книге в целом и, может, даже сумеешь продать их. Как по мне, то они здорово получились.
Числа первого в следующем году я, наверное, в Париже пересекусь с Алленом. Или в Испанию перееду. Лишь бы из этой дырени убраться. Весной или летом, может быть, приеду в Нью-Йорк. Привет Люсьену и спасибо ему, что прислал мне экземпляры книг. Ему напишу отдельно. Времени нет, честное слово. Как встаю — сразу же за работу… Ладно, всего доброго. Скоро, надеюсь, увидимся.
Всегда твой, Билл
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
[Танжер]
8 декабря [1957г.]
Дорогой Аллен!
Посылаю тебе два отрывка из романа […] Может, подойдут для «Чикаго» [411] … если нет — тогда напиши, что именно им хотелось бы напечатать.
Алан здесь, вот уже несколько дней. Он болеет, простудился.
Похоже, к концу месяца я точно уеду отсюда. В городе все по-старому. Пол и Джейн вернулись из Англии: Джейн уже лучше, но до конца она не поправилась. Беднягу Ахмеда упекли в тюрьму за то, что он покинул Марокко, хотя на нем еще висит незакрытое дело, в котором замешан четырнадцатилетний немецкий паренек [412] . Брайон Гайсин открыл «Тысячу и одну ночь», организовав танцевальную труппу из щуплых арабских мальчиков: у всех морды как у хорьков, узкие плечи и гнилые зубы, и вообще они смотрятся больше как ньюаркская команда по игре в боулинг [413] .
411
«Чикаго ревю». — Примеч. О. Харриса.
412
В сентябре Якуби вместе с Полом Боулзом отбыл в Англию, на свой вернисаж в галерее «Ганновер», в организации которого принял участие Френсис Бэкон. Аресты Якуби в июне и в ноябре 1957 г. были связаны как с политической ситуацией в Марокко, так и с моральной стороной вопроса. — Примеч. О. Харриса.
413
В начале 1954-го Гайсин открыл ресторан «Тысяча и одна ночь» в крыле дворца Менебхи, в квартале Маршан, недалеко от крепости. Задумывалось предприятие как площадка для выступлений ансамбля «Мастера музыки из Жажуки». Летом 1956 г., после обретения Марокко независимости (6 ноября 1955 г.), Джон и Мэри Кук посоветовали Гайсину закрыть ресторан. Вернувшись из Алжира летом 1957 г., Гайсин вновь открыл «Тысячу и одну ночь», однако еще до конца года был вынужден продать заведение Кукам. — Примеч. О. Харриса.
Алан Ансен тут говорит, мол, лорд Ф. устроил ему королевский прием. Лорд Ф., этот старый идиот, пытался меня совратить: я на кумарах, после лечения, и меньше всего хотелось вставать рачком перед старым развратником… Дебил, чтоб его. Ситуация примерно такая же, как если бы Энгус Уилсон [414] пригласил к себе на чаек и стал делать недостойные предложения. Страх-то какой.
Работал я, работал и наработал сотню страниц нового материала. Посмотрим, что из этого удастся состряпать.
414
Энгус Уилсон, английский романист, автор таких книг, как «Цикута и последствия» (1952 г.) и «Англосаксонские позы» (1956 г.). — Примеч. О. Харриса.