Письма живых

Максимушкин Андрей Владимирович

Вдали за русскими окопами речка Бельюга, вытекающая из одноименного озера в предгорьях. Месяц назад на этом месте разыгрались ожесточенные бои. Противник высадился на берегах залива Кука, рванул к Анкориджу и мостам через Суситну. Добровольцы остановили русский прорыв, встречным ударом лоб в лоб, но остановили. Рихарда передернуло от воспоминаний, как он тогда со своими людьми окапывался на картофельном поле прямо под огнем противника. Жаркий выдался день. Три атаки отбили. Полнокровная на утро рота к вечеру уполовинилась.

Рихард спустился на дно окопа и пригнувшись

двинулся по ходу сообщения. За прошедший месяц полк врылся в землю. Чуть намеченные ячейки для стрельбы лежа превратились в окопы полного профиля, три линии обороны с фланговыми, передовыми и отсечными позициями, увязанными ходами сообщения. За второй линией ребята оборудовали блиндажи. Увы, на войне приходится больше копать, чем стрелять. Лопата спасает жизнь вернее винтовки.

Окопы наполнялись людьми, выспавшиеся солдаты с котелками разбредались по стрелковым ячейкам, собирались небольшими компаниями. По уставу не положено, но слишком много требовать от людей нельзя. Впереди очередной день под небом Аляски, никто не знает, что взбредет в голову противнику. Прожить этот день, уже хорошо.

— Капитан, я тебя ищу, — из-за поворота окопа вышел полковник Пибоди.

За командиром полка двое офицеров штабной группы.

— Рекогносцировка?

— Ослабь, Рихард. На людей взглянуть.

— Давайте в блиндаж, — Бользен огляделся по сторонам.

Парни на начальство не реагировали. Все давно привыкли к постоянным визитам полковника на передовую. Только Сидорчук резво напялил каску, которая до того спокойно валялась на дне окопа. Офицеры предпочли «не заметить» нарушение. Только Рихард украдкой показал солдату кулак.

— В блиндаже людей не видно. Капитан, покажете позиции?

— Я как раз обхожу линию, от компании не откажусь.

Пол Пибоди заложил палец за ремень каски и с наслаждением почесал шею.

— Натирает.

За следующим поворотом офицеры вышли на позицию ротных минометов. Глубокий окоп, под стенками ниши для людей, вырыты укрытия для боеприпасов, ход сообщения расширен. Все три своих миномета Бользен держал на одной позиции. Раскидывать эти мелкашки по фронту бесполезно, а вот сконцентрировать для кучности огня бывает полезно. Помнится, в бою за плацдарм парни сосредоточенным огнем сумели подбить самоходку. Мина влетела сверху прямо в открытую рубку. Пусть всего 60 миллиметров калибр, но рашен этого хватило.

Отделение минометчиков наворачивало завтрак. Каша в котелках, хлеб с маргарином. Здесь же на костерке грелся чайник.

— Кормят сносно? — первый вопрос полковника.

— Жить можно, — отозвался смуглый мужчина в годах с покрытым морщинами лицом.

— Сам откуда будешь? — Пол Пибоди присел на ящик с минами.

— Техас.

— Я с Алабамы. Вот так, занесло нас на север. Как погода, терпимо?

— Лето. Сейчас хорошо. Я надеюсь, до осени вышибем рашен с Аляски?

— Ты сам как думаешь?

Ответить пожилой мексиканец не успел. Издали донесся рокот. Что-то заворчало, забухало.

— Ложись! — Рихард первым выкатился в ход сообщения и растянулся на земле.

Рядом улегся полковник.

Под обстрелами все побывали, дураков, любителей покрасоваться в части уже не осталось. Протяжный свист. Гул. Удар. Легло где-то рядом. А затем взрывы слились в один сплошной рокот и гул.

Рихард вжимался в землю и молился чтоб пронесло и на этот раз. Командовать ротой, бегать отдавать приказы уже бесполезно. Люди не дураки, все знают, кому что делать. Сейчас парни должны сидеть в укрытиях, забиться в подбрустверные ниши и щели. Кто смог, добежал до блиндажей.

От близкого взрыва окоп тряхнуло, кусок грунта съехал с бровки и чувствительно приложил по пояснице. Приподняв голову, капитан повернулся к полковнику. Глаза встретились с холодным взглядом Пибоди. Кричать бесполезно, только если на ухо. Все заглушает рев тротила.

Артналет прекратился внезапно. Рихард приподнял голову. Шумы, крики, шелест осыпающейся земли, голоса звучат как сквозь туман. Стенка хода сообщения обвалилась. Прямо из кучи земли торчит нога, белеет осколок кости, рваное мясо сочится.

Гул не прекращается. Контузия? — не время разбираться. Капитан Бользен поднялся на ноги, прислонился к стенке, трясущимися руками поправил «Томиган» на плече. Приятного цвета зеленые круги перед глазами прекратили свой танец и рассеялись.

Только сейчас Рихард понял, гудит не у него в голове. Глаза капитана расширились, рот приоткрылся.

— Уроды! — сорвалось с губ.

Русские под прикрытием бешеного обстрела подтянули танки и сняли заграждения. Сейчас по полю ползли стальные чудовища. Массивные, на широких гусеницах, с длинными пушками в больших башнях штурмовые монстры стремительно приближались. Прямо на броне проклятые бронегренадеры. Из окопов выбирается пехота и бежит следом за стальной лавиной.

Рихард метнулся в окоп. Первым ему на глаза попался полковник Пибоди. Рядом двое бойцов. Тот самый техасец с морщинистым лицом поправляет миномет на позиции.

— Быстрее в блиндаж! — Рихард схватил полковника и потащил за собой.

— Где все люди? Доложите о потерях.

— К черту! Русские поперли!

Оборона добровольцев оживала. Затянул свою песнь пулемет, ему вторили резкие хлопки карабинов. Вдарили пушки.

Перед ротным опорным пунктом Бользен заскочил на полку и выглянул в брустверную амбразуру. Серая волна накатывается. Они приближаются. Танки надвигаются, бьют с коротких остановок. Пехота падает, затем снова поднимается и бежит за техникой.

Вдруг на маске пушки штурмового «Мастодонта» расцветает яркий огненный цветок, пространство перечеркивают ослепительные росчерки. Танк вздрагивает, с брони на землю сыплются люди. Нет, машина так же идет вперед, башня поворачивается, ствол покачивается, словно хобот слона выискивающего обидчика.

— Полковник, телефоны! — сам Рихард остается в окопе.

Двоих попавшихся под руку капралов он отправляет в окопы первой линии. Лейтенант Герберзон обзванивает позиции, собирает доклады. Из-за поворота окопа выскакивает адъютант полковника, Рихард тычет пальцем в сторону блиндажа, дескать, он там.