Письма живых

Максимушкин Андрей Владимирович

— Я тоже уже давно не жалею. Раз Бог дал такой крест, значит я могу его нести. И должен.

Разговаривали еще около часа. Затем Никифоров спохватился. Чай, чаем, разговоры разговорами, а солнце уже высоко. Работа не волк, в лес не убежит. Ее делать надо.

Склад техники обнаружился на окраине городка. Огромная огороженная колючей проволокой площадка. Ряды машин, отдельно бронетранспортеры. Взгляд невольно задержался на новеньких броневиках с пулеметными башнями. Друзья из 12-й мехбригады, уже рассказывали об этой машине. Все с придыханием и в превосходных степенях.

Легкий

броневик, кузов герметичный, в днище и между колёс встроенные поплавки, в корме водометы. Машина с постоянным полным приводом, мотор мощный, тянет великолепно, колеса, шины такие, что хоть по каменным осыпям, хоть по болотине гребет как танк. Идеальная командирская машина или транспорт разведки. Есть экземпляры с мощными радиостанциями. Вооружение слабовато, один единый пулемет, но этого достаточно, если нужно утихомирить группу коммандос или уложить окруженцев.

Капитан Соколов обнаружился в конце третьего ряда, придирчиво изучал груз в кузове нового «Дромадера». Батальонные механики сверяли с документами начинку и оснащение соседних авто. Рядом крутились трое унтеров по интендантству. Видимо приглядывали за покупателями.

— Виталий Павлович, как вы?

— Спасибо, Иван Дмитриевич. Водителей я уже вызвал. Принимаем.

На обратном пути в батальон по дороге Никифорову встретилась колонна потрепанных, чадящих и гремящих грузовиков с эмблемами отдельного Кексгольмского на кабинах. Впрочем, кабины были не у всех. А кое кого тащили на буксире. Что ж, капитан Соколов выполнил свое обещание.

В интендантстве Никифоров разжился целой стопкой относительно свежей прессы. Ну как свежей. Газета недельной давности на Карибах считалась новьем. Дела раскиданы, текучка переложена на адъютантов и ротных, можно спокойно покурить за газетой. Полковник Чистяков придерживался точно такого же мнения.

— Поделитесь, Иван Дмитриевич?

— Без вопросов.

— Спасибо. Наши соратники всю свежую периодику успели растащить.

— Читают, уже хорошо. Говорят, на прошлой войне газеты были большим дефицитом. Все сразу пускали на самокрутки и вместо туалетной бумаги. Некоторые умудрялись совмещать. Сначала так, а потом вот так, — Никифоров произнес последнюю фразу с самым серьезным выражением лица, хотя бесинки в глазах выдавали капитана.

— Мне рассказывали, тогда туалетная бумага была большой редкостью. Да и сейчас не во всех деревнях считают нужным тратится.

— Близость к природе. Я больше скажу, не везде отхожие места строить изволят. Бывало, наблюдал сам. Причем не так уж далеко от столицы, в глубинке Лифляндской губернии.

— Жуть. Неужели такое до сих пор встречается?

— Сейчас не скажу, а лет за шесть до войны видел такие хутора.

Никифоров загасил окурок в жестянке с водой и развернул первый попавшийся под руку солидный еженедельник. Газеты погружали в совершенно другой мир. О войне пишут мало, только коротко о последнем налете немцев на Вашингтон, Балтимор и Филадельфию, всего нескольких строк удостоился японский фронт. О Карибах, ударах по Панаме, боях на Аляске сообщалось куда больше, но без особой восторженности

и бравурного рева фанфар.

На передовицах светская хроника, сплетни, много пишут о театральных постановках, новинках кино. Людей заботит рост налогов на прибыль. Сразу в трех газетах пространное интервью министра финансов с разъяснениями о налоговых льготах на капиталовложения.

Пара статей касается новых строек, сетуют, дескать, из-за промышленности частное домостроение в загоне. Материалы трудно купить, артель рукастых мастеровых днем с огнем не найдешь. Да и вообще, денег у людей не так много, как того хотелось бы.

Заинтересовала статья в «Русском знамени». Оказывается, недавно князь Вяземский без лишнего шума забрал себе трех сирот. Грустная история. Папа погиб на фронте в Новом Свете, а мама умерла от болезни. В земской больнице говорят про атипичную реакцию на новомодный панацеин. Дескать встречается такое, пусть редко, но встречается. Мальчишка с двумя сестренками попал в сиротский дом. Так бы им расти на казённых харчах, да вмешался случай.

Помощник командира роты морской пехоты поручик Андрей Вяземский вовремя заинтересовался судьбой детей погибшего сослуживца. Узнав, что они остались совсем одни, а родня не спешит забирать детишек, попросил своего старшего брата посодействовать.

Князь не стал разводить политесы и тратить время на переписку с чиновниками, взял надежного поверенного и лично нагрянул в сиротский дом. Детей сослуживца брата забрал в тот же день, оформил опеку, все честь по чести. На все вопросы так и ответил: дети солдата из роты брата ему как свои родные. А кто не согласен, то враг русской нации.

На этом история не закончилась. О деле с сиротами случайно узнала императрица. Наталья Сергеевна и до того патронировала приюты и дома призрения, говорят, больше не по обязанности, а из личных побуждений. И тут императрица не публично, но так чтоб многие услышали заявила, дескать она считает, что в России вообще не должно быть брошенных детей и сиротских домов.

«Наша страна сильна и богата мы под прямым покровительством Христа и Богородицы, но оставшиеся без опеки беспризорные дети, лишенные домашнего тепла, родительской любви несчастные малыши в приютах, это наш национальный позор, грязное пятно на нашей совести. Князь Вяземский показал нам всем пример, как должно поступать благородному человеку и христианину».

Далее журналист указывал, что в России до сих пор почти 35 тысяч сирот, живущих на казенном попечении, лишенных родительской любви и заботы.

— Алексей Сергеевич, читали?

— Эту печальную историю? — Чистяков отложил в сторону " Ведомости" и забросил ногу на ногу.

— Что скажете?

— Хорошее начинание. Вот только у нас цари уже не первый век как пытаются решить проблему сиротства, и Павел, и Екатерина много хорошего сделали. Правители приюты устраивают, деньги выделяют, надзирают, императрицы патронаж над заведениями берут, а все равно всех сирот под опекунство и в усыновление распределить не получается. Надеюсь конечно, что у Натальи Сергеевны выйдет, да надежды мало.