Письма живых
Шрифт:
— Да, конечно. Ваше высочество, вы говорите от имени вашего государя?
— Я еще не решил, веду разговор от имени императора Всероссийского, или от лица короля Иерусалимского, либо представляю только себя лично, — Дмитрий улыбнулся собственной незатейливой шутке. Он намеренно отодвинул на задний план вопрос статуса. Это предмет Игры. Каждый образ дает свои преимущества и несет свои уязвимости.
— Хорошо. Третий вариант самый интересный. Я тоже сегодня частное лицо. Простой гражданин Конфедерации, беседующий о погоде с русским туристом.
Дмитрий поддался вперед.
—
— Это решаемо, — Челио утвердительно кивнул. — Все при соблюдении принципа конфиденциальности. При условии встречных шагов неназываемых ответственных лиц в отношении некоторых граждан Конфедерации. Перечень встречных уступок вам передадут. Ваше высочество, меня удивил список ваших союзников.
— Почему Франция?
— Почему не Италия?
— Мой сюзерен уже сегодня думает о послевоенном мире.
Из собора Дмитрий вышел в некоторой задумчивости. Первый раунд прошел успешно. Да, Челио официально ничего не решает, но реально он уже сегодня донесет слова Дмитрия до нужных людей. Ход сделан.
Через два дня уже в пригороде Женевы князь разговаривал с одним неприметным господином. Имя человека широкой публике неизвестно. Большинство обывателей только слышали имена финансовых компаний, в которых уважаемый швейцарец имеет долю. Однако в гостиной одного неприметного дома Дмитрий долго обсуждал пункты с одним из богатейших людей Европы. Богатство ведь выражается не только в деньгах. Управление денежными потоками значит больше, чем простое владение.
— Хорошо, ваше высочество. Дом Романовых получает долю в капитале, розыскные листы с подписью ваших уполномоченных представителей принимаются к исполнению, — швейцарец поправил узел галстука. — Мы получаем доступ к вашему финансовому рынку.
— Не только розыскные листы, но и запросы по финансовым проводкам, точные координаты и счета бенефициаров. Вы получаете гарантии защиты ваших вложений в нашу промышленность. На следующем круге переговоров могу поднять вопрос урегулирования таможенных сборов. При встречном снижении ставки, разумеется.
— С вами тяжело разговаривать, ваше высочество, — человек поднялся и протянул руку. — Договорились.
Глава 10
Тихий океан
21 августа 1942.
С мостика «Моонзунда» открывался великолепный вид на эскадру. По левому борту два авианосца, за громадой коробки «Трех святителей» виднеется колоссальная пирамида мостиков, рубок и постов «Босфора». Вокруг кольцом выстроились крейсера и эсминцы. В небе патрульные самолеты.
— Не нравится мне это, — граф Гейден опустил бинокль.
Эскадра держала полный ход, подстраиваясь под свои авианосцы. Сейчас со «Святителей» взлетала эскадрилья
— Доклад об оживлении противника у острова Чичагова. С подлодки заметили авианосец.
— Вот видите, Николай Антонович, — командующий эскадрой повернулся к своему начальнику штаба. — Все названия наши русские.
— Анкоридж, сэр.
— Ну тебя! Ты сам не русский, фон Эссен, — возмутился Гейден. — Лучше запроси обстановку у Рыбалтовского. Не нравится мне эта тишина.
— Курляндец, как и вы. Русский не по крови, а по духу, — ответствовал начальник штаба.
— Умыли, Николай Антонович. Все же запросите «Бархэм». Не нравится мне это затишье. Мне сегодня все не нравится.
Основания для беспокойства у графа были. Эскадра втянулась в сражение за залив Кука. Оба авианосца работали в интересах пехоты на берегу. Операцию поддерживала авиация с Кадьяка и Уналашки. Но подавляющего превосходства создать не удалось.
Разумеется, потери. Разумеется, накапливается усталость. Разумеется, резервы уже задействованы. Разумеется, противник огрызается, янки дерутся зло, в полную силу, они на своей земле. Постоянные ответные налеты пока терпимы, но рано или поздно Фортуна может улыбнуться противнику.
Соединение контр-адмирала Рыбалтовского действует в заливе, отвлекает на себя береговую авиацию противника. Увы, это опять риск, это прорвавшиеся сквозь истребительные заслоны и зенитный огонь бомбардировщики, это горящие, тонущие корабли.
Два дня назад пылающая от носа до кормы «Тюмень» выбросилась на берег. Безбронный эрзац-авианосец не сдержал удар. Гибли сторожевики и эсминцы, корабли огневой поддержки, транспорты. Герой сражения за Кадьяк могучий «Бархэм» магнитом притягивал к себе самолеты. Пусть линкор прикрывали старый крейсер ПВО и эсминцы, но избежать попаданий бомб не удалось.
Приходится терпеть. Без огневой поддержки без постоянного давления на противника войскам на плацдармах становится очень плохо. И еще нужно снабжение. Это прорывающиеся под огнем и бомбами десантные суда и баржи, это дурная работа с перевалкой грузов в заливах Кадьяка, это опять потери, горящие суда, тела на пляжах, выбывшие из строя люди.
Командующий эскадрой скрипнул зубами и сжал кулаки. Ему очень не нравились донесения с патрульных кораблей и самолетов.
— Через два часа меняем район маневрирования, — напомнил начальник штаба.
— Быстрее можем?
— Будут сложности с возвращением самолетов. Да успокойтесь вы, Георгий Александрович, — контр-адмирал Эссен открыл портсигар и протянул командующему. — Мы первые кто додумался использовать линкоры в обороне авианосцев. Через такой зонтик не прорвутся.
— Не первые, — Гейден вытащил папиросу и размял ее пальцами. — Янки раньше применили и отработали этот фокус. Давайте сделаем так, оставляем реперный эсминец с кодами авиационной волны, даем на «Святители» радио, пусть отработают смену точки возвращения. Сами уходим на ост. Николай Антонович, мне очень нравится залив Принс-Уильям.