Письма Звёздному императору
Шрифт:
— И… с единственным выжившим потомком Его величества Уликена Последнего?!..
— Принц Ульвен Киофар Уликеннс, к сожалению, скончался во время межзвездного перелета. В отличие от Лиеннской империи, на Тиатаре нет никаких императоров. Ни виртуальных, ни правящих. Если вы уже познакомились с историческим очерком освоения Тиатары, то вы, несомненно, знаете, что на этой планете сложилась система коллегиального управления, основанная на представительстве всех трех рас и на уважении их автономии. С имперской иерархической системой это не совместимо. Ни один из живущих на Тиатаре уйлоанцев не носит подобного титула и никогда бы
— Как?.. Спутницей?.. В каком смысле?..
— В прямом, господин профессор Саонс. Их союз не мог быть признан официально, однако оказался весьма плодотворным для развития космолингвистики, причем не только в планетарном масштабе. Особенностью Тиатарского Межгалактического колледжа остается углубленное изучение там многих языков Теллус, невзирая на удаленность этой планеты. А также, естественно, уйлоанского, хотя больше нигде в окрестных мирах на нем не говорят.
— А третья община?
— Уроженцы планеты Тагма.
— Той самой, которая некогда внушала безумный страх уйлоанцам?
— Страх, как выяснилось, не имевший никаких оснований. Тагманцы отличаются дружелюбием и трудолюбием.
— Джеджидд — тагманское имя?
— Да. У них нет фамилий.
И вновь, как и при разговоре с профессором Варданассиром, Лаону показалось, будто ректор чего-то сознательно не договаривает.
Он решился задать совсем откровенный вопрос:
— Господин ректор, но почему бы двум диаспорам уйлоанцев не наладить между собою контакты? Да, Лиенна и Тиатара расположены в разных галактиках, однако просто знать друг о друге — неужели нельзя?..
— Господин профессор, Межгалактический альянс допускает, что в будущем эти связи могут возникнуть. Но пока считает их преждевременными. Вы, будучи уроженцем Лиенны и профессором Императорского университета, способны понять, какое воздействие может произвести на сознание обитателей вашей планеты известие о том, что социальная жизнь уйлоанцев может быть устроена совершенно иначе. Без принятой у вас иерархии страт, без множества ограничений, зато с наличием в непосредственной близости нескольких инопланетных общин и с постоянным присутствием представителей самых далеких миров. В том числе — куратора от Межгалактического альянса.
— Вероятно, вы во многом правы, господин ректор. Но я общался с коллегой, профессором Варданассиром, он Хранитель Лиенны…
— Это не то же самое, что куратор. Он прежде всего дипломат и переговорщик, постепенно налаживающий нужные связи. Его влияние — самое мягкое из возможных. Однако, насколько нам известно, господин Варданассир уже сталкивался с определенным противодействием со стороны Императорского правительства.
— Все империи обладают огромной силой инерции, господин ректор, — заметил Лаон. — Это их типовая особенность. Стабильное функционирование всех институтов и медленное поступательное развитие воспринимаются как залог процветания и безопасности.
Ректор слегка засветился, что означало, наверное, нечто вроде усмешки. Он был историком цивилизаций, и ему не следовало напоминать о свойствах имперских сообществ.
— Поэтому, господин профессор
— Но ведь мне и моей дочери предстоит вернуться на Лиенну?
— Не обязательно, профессор Саонс. Выбор будет за вами. Степень профессора или магистра, присужденная на межгалактическом уровне, дает вам свободу работать, где угодно. Если ваши курсы получат признание у студентов, вы сможете задержаться на Виссеване. Или принять любое другое интересное предложение. Если за вами и вашей дочерью сюда последуют и другие ученые с Лиенны, здесь появится еще одна уйлоанская община, пусть небольшая. Мы сейчас над этим работаем, но стараемся действовать осмотрительно и не спешить.
— Вы?..
— Господин профессор, я вынужден вам открыться, однако не говорите об этом никому из третьих лиц, включая вашу дочь.
Ректор Шаишш принял его обещание хранить тайну и произнес:
— Перед вами — куратор Виссеваны. Я отвечаю здесь за соблюдение принципов и законов Межгалактического альянса. В настоящее время Альянс не считает возможным и нужным налаживать тесные связи между двумя уйлоанскими диаспорами, существующими во Вселенной. Развитие каждой из них — важнейший эксперимент, за которым мы следим очень пристально.
— То есть… даже упоминать об уйлоанцах на Тиатаре нельзя?
— На Лиенне — не стоит. Здесь — можно, однако лучше обсуждайте такие темы с коллегами вашего уровня.
— А как же мой лекционный курс? Я его составлял, не учитывая тиатарских реалий!
— Вы можете сделать оговорку, что курс основан на лиеннских источниках.
— Но я не смогу теперь делать вид, будто публикаций Баллафа Доэна и магистра Джеджидда не существует!
— Включите их в библиографию. И оговорите, что, поскольку вы сами н были на Тиатаре и вряд ли когда-то там окажетесь, вы не можете ручаться за полную достоверность того, что написано в этих книгах. Колледж космолингвистики — не Межгалактический университет, а книги писали космолингвисты, а не историки.
— Благодарю вас за ценнейшие советы, господин ректор.
— Успехов вам, профессор Саонс. Мы возлагаем на вас большие надежды.
Оппонент
Лаон и Илассиа оказались настолько захвачены университетской жизнью, что удивились внезапному окончанию их первого учебного года на Виссеване. Он основательно готовился к каждой лекции и семинару, а между занятиями посещал курсы разных коллег — и историков, и археологов, и космолингвистов. «Учиться — это такое счастье!», — говорил он студентам, приводя в пример самого себя, который, даже сделавшись доктором наук и профессором, продолжал пополнять свои знания и пересматривать прежние взгляды. Ласси охотно соглашалась с отцом. И она ощущала себя счастливой: заниматься любимым делом в окружении единомышленников, работать в современнейших лабораториях, иметь доступ к любым новейшим исследованиям, посещать или слушать в записи лекции на смежные темы…