Письма Звёздному императору
Шрифт:
Лаон вернулся в кампус раньше Ласси. Разобрался со счетами и письмами, позволил себе пару дней отдохнуть, вволю выспавшись и наплававшись в опустевшем во время каникул бассейне. Составил план занятий на следующий триместр. И начал прикидывать текст заявки на экспедицию…
Внезапно позвонили из ректората.
Звучный искусственный голос профессора Шаишша поприветствовал Лаона и сообщил:
— Профессор Саонс. К нам поступила диссертация, которая могла бы вас заинтересовать. Текст успешно прошел анонимное рецензирование и принят к защите. Мы надеемся, что
— С удовольствием возьмусь, господин ректор Шаишш. Тема связана с историей цивилизаций?
— Отчасти. Но вы же интересовались историей космолингвы и хорошо владеете терминологией. Нам нужен специалист широких взглядов, мыслящий неординарно.
Искушение, вызов, риск… Лаон вошел во вкус неожиданных поворотов в своей научной карьере. Оппонировать на защите докторской диссертации в Межгалактическом университете — это честь, особенно для того, кто совсем недавно сам прошел через такую же процедуру.
— Я согласен! — сказал он, еще не зная названия диссертации.
Когда Ласси вернулась из своей экспедиции в их прибежище, она застала отца, с головой погруженного в чтение распечатанных страниц с графиками и формулами.
— Папа, — удивилась она. — Ты решил заняться статистикой, экономикой или аэродинамикой?..
— Нет, моя милая, это космолингвистика.
— Да?..
— На самом деле, ничего особенно страшного. Так нагляднее. Не нужно многословных комментариев, достаточно одной таблицы, графика или схемы.
— А зачем тебе такая премудрость?
— Я взялся оппонировать автору. Мне нужно основательно вникнуть в ход его мыслей.
— И как? Получается?
— Ласси, он — гений. Или она, — я не знаю, кто это и откуда. Исключительный интеллект. Невероятная эрудиция. Текст непрост, но я наслаждаюсь каждой фразой и каждым параграфом.
Илассия попыталась читать, но вскоре сдалась:
— Ох, папа, мне это вряд ли доступно. Однако видно, что писал некто чрезвычайно умный и знающий.
— Интересно, что моя диссертация содержала экскурсы в космолингвистику, а здесь, наоборот, космолингвист рассуждает об истории цивилизаций. Понятно, почему меня попросили стать оппонентом. Это как две окружности с одним смежным сектором.
— А какая тема?
— «Процесс развития космолингвы как живого разговорного языка».
— Неужели? Язык ведь искусственный?
— Автор доказывает, и весьма убедительно, что вследствие взаимодействия различных цивилизаций космолингва обнаруживает тенденцию обрастать диалектами, региональными особенностями в фонетике, лексике и идиоматике, что постепенно делает ее живым языком — по крайней мере, таковы наблюдаемые закономерности. Поэтому в работе так много графиков, схем и таблиц. Всё основано на подсчетах, а не на голословных утверждениях.
Илассиа удовлетворилась ответами Лаона и занялась своими делами: писала отчет об экспедиции, пропадала в лаборатории, проводила какие-то опыты в местном аквариуме, выступала
Три месяца пролетели почти незаметно. Лаон едва успел составить и тщательно отредактировать свой оппонентский отзыв. Он решил читать его, не отклоняясь от текста, дабы не сбиться из-за волнения.
Дочь помогла ему выбрать костюм, подходящий для столь ответственного заседания, а сама, воспользовавшись свободным вечером, села дописывать очередной реферат — на сей раз, по юриспруденции.
«Возможно, я буду поздно», — сказал Лаон, прощаясь с Илассиа. — «Сама защита проходит довольно небыстро, а потом состоится прием. Неудобно уйти, не перемолвившись со всеми коллегами. Ты поужинай самостоятельно, а устанешь — ложись».
«Ладно, папа. Я всё же дождусь тебя. Мне самой интересно узнать, кто этот таинственный гений».
Чудо
— Ласси. Он — существует.
Лаон бросил эту фразу с порога, сорвал с себя плащ и тотчас рухнул в ближайшее кресло.
— Кто? — удивилась она, подумав, что отец, вопреки своему обыкновению, переусердствовал с крепкими напитками на послезащитном приеме.
— Дай воды, — попросил он сдавленным голосом.
Илассиа налила стакан прохладной воды. Он выпил — глоток за глотком. Нет, спиртным от отца нисколько не пахло.
Она пододвинула кресло и села вплотную к нему.
— Ласси, милая… Ты не можешь себе представить, кем оказался сегодняшний диссертант…
— Расскажи мне, и я узнаю, — сказала она рассудительно.
— Он… прилетел с Тиатары.
— И что?..
— Его имя… Нет, не могу даже выговорить…
— Настолько трудное? Ну, напиши.
— Не трудное. А… священное. Язык не поворачивается произнести.
— Папа, что ты как маленький?
— Ульвен Киофар Джеджидд.
Она не сразу вникла в смысл его слов.
— Как?..
— Джеджидд — псевдоним. Все свои предыдущие труды он публиковал под этим именем. Тагманским, не уйлоанским. Настоящее имя прозвучало лишь на защите. Ульвен Киофар Уликеннс. Понимаешь?!..
— Это… не совпадение?..
— Нет. Никоим образом. Династические имена не может носить, кто попало. Ни один уйлоанец не посмел бы наречь своего ребенка Ульвеном. И никто не мог бы присвоить себе фамилию Киофар и добавить к ней императорское — Уликеннс.
— Не может быть, — потрясенно пробормотала она.
— Илассиа, он отыскался! Он сам прилетел сюда! Защищать диссертацию!.. Невозможно, непостижимо — но обмануться было нельзя. Это он, Илассиа! Он!.. Я не посмел обратиться к нему иначе, чем «Ваше императорское величество». Он довольно резко меня оборвал, настоятельно посоветовав вернуться к академическим нормам: «Коллега, пожалуйста: я — магистр Джеджидд, пока мне не присуждено искомое ученое звание». Слова были скромными, но тон таким повелительным, что мне осталось лишь извиниться и впредь называть его только «магистром», «коллегой» и «многоуважаемым автором».