Письмо императрицы
Шрифт:
– Непременно заеду, если не появится неотложных дел, – пообещал Наполеон. – Но, в любом случае, свадебный подарок за мной.
По дороге в посольство Наташа и Павел почти не разговаривали. Да и какие могли быть разговоры, когда Наташа даже не осмеливалась поднять на Павла глаза? Она только что дала согласие стать его женой, и завтра они должны венчаться. Но хотя совсем недавно Наташа страстно желала этого, сейчас она не чувствовала радости. По сути, Наполеон навязал ее в невесты Павлу, и что оставалось тому, кроме как выразить по этому
За то, чем они занимались здесь, в Париже, их вполне могли отправить за решетку, но их спасли два обстоятельства. Первое – это то, что Наполеон питал искреннюю симпатию к Павлу Коврову и был уверен, что Павел питает такую же симпатию к нему. А второе – то, что его глубоко тронул жертвенный порыв Павла, готового на все ради спасения любимой женщины. Как в таких обстоятельствах Павел мог отказаться жениться на ней, иными словами – отказаться от подарка, который великодушно делал ему Наполеон? Обманывать монаршие ожидания опасно, за это можно жестоко поплатиться.
В гостиной Наташа первым делом избавилась от шляпки, делавшей ее похожей на горничную. Потом сняла спенсер, под которым ей было душно, и, пригладив растрепавшиеся волосы, прошлась из угла в угол. Она понимала, что должна прервать это затянувшееся молчание, но никак не могла собраться с духом и начать разговор. Павел же, со своей стороны, не торопился ей помогать: видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать за ее терзаниями. А может, он просто не хочет с ней говорить? С женщиной, которой он при других обстоятельствах никогда бы не сделал повторного предложения руки и сердца!
Не в силах больше выносить неопределенности, Наташа порывисто обернулась к Павлу. Их взгляды встретились, и Наташа почувствовала, как с ее души словно скатывается тяжелый камень. В смотревших на нее глазах Павла не было ни гнева, ни досады. Только горячая любовь и бездонная, всепоглощающая нежность.
– Павел, любимый мой, – проговорила Наташа дрожащим от слез голосом. – Неужели ты все-таки простил меня и любишь по-прежнему?
Вместо ответа он бросился к ней и заключил в объятия. Нервы Наташи, столько времени находившиеся в напряжении, сдали, и она отчаянно разрыдалась на груди жениха. Он терпеливо успокаивал ее, шепча ласковые слова. И вскоре Наташа почувствовала, как боль, страх и горечь уходят из ее сердца, а на смену им приходит тихая радость и предчувствие грядущих добрых перемен.
Когда Наташа совсем успокоилась, они уселись на диван, и Павел поведал о той ловкой авантюре, что они провернули с Фабьеном.
– Бурная сцена, которую устроила Анриэтта де Грансе возле нашего посольства, была всего лишь комедией, – объяснил он. – На самом же деле смерть брата вовсе не опечалила маркизу. Напротив, она обрадовалась, что его не стало! Во-первых, она получила солидное наследство, которое поможет ей расплатиться с долгами. А во-вторых, теперь она может жить спокойно, не боясь в любой момент угодить за решетку: ведь де Бомон то и дело втягивал сестру в свои аферы, и это было ей совсем не по душе.
– Понятно, – кивнула Наташа. – Но как вы смогли с ней договориться, чтобы она подыграла вам?
Глаза Павла озорно блеснули из-под темных ресниц.
– Это целиком заслуга нашего друга Фабьена. Он пригрозил маркизе, что она пойдет
– А доктор? – недоуменно спросила Наташа. – Ведь он так внимательно осматривал тебя, неужели он не заподозрил обмана?
– Видишь ли, дорогая моя, – виновато улыбнулся Павел, – доктор, как и атташе Куракин, был тоже посвящен в наш план.
Наташа отодвинулась от Павла и сердито поджала губы.
– Получается, – проговорила она оскорбленным голосом, – что в ваш замысел была посвящена целая куча людей. И только я одна, как последняя дурочка, ни о чем не догадывалась!
Павел взял ее за руку и примирительно заглянул в глаза.
– Пойми, любимая, мы просто не могли посвятить тебя в наш замысел! Ведь все должно было выглядеть естественно и особенно – твое поведение в тот момент, когда в меня стреляли. Кто-то из знакомых Стентона – или даже он сам – могли наблюдать эту сцену и заподозрить нечистую игру. Так что, пожалуйста, постарайся понять и не обижайся.
– Не обижайся! – передразнила она, окинув его негодующим взглядом. – Да я чуть с ума не сошла от тревоги за твою жизнь! Но тебе было тогда наплевать на мои чувства, – тихо прибавила она, и ее глаза на мгновение наполнились болью.
– Да, – подтвердил Павел, стиснув руки, – я действительно не думал тогда о твоих чувствах. Я был слишком зол на тебя… за Стентона. Черт побери, Наташа, как ты могла так чудовищно со мной обойтись?! Ты же знала, как безумно я люблю тебя, и как мне будет больно!
– Прости меня, – прошептала она, глядя с раскаянием и мольбой в его потемневшие глаза. – Это все мое проклятое упрямство, моя неуемная мстительность! Я постоянно внушала себе, что должна тебя ненавидеть, что нельзя прощать то, как ты обошелся со мной пять лет назад. А между тем, сама день ото дня все больше и больше влюблялась в тебя. И когда мое сердце окончательно проиграло борьбу с разумом, я сделала… отчаянную попытку повернуть наши отношения вспять. Я понимала, что больше не в силах противиться своему влечению к тебе. И тогда я отдалась Стентону… чтобы ты проникся ко мне презрением и сам отстал от меня.
– Так оно и случилось, – ответил он, еще крепче сжав руки. – И я думал, что никогда не найду в себе сил простить твое предательство. И плевать мне было, что ты ничего мне не обещала, а, значит, на самом деле не могла ни предать меня, ни изменить мне. Я твердо решил, что между нами уже никогда ничего не будет.
– Но потом… – робко промолвила Наташа. – Почему ты потом передумал?
Он поднял глаза, и его взгляд сказал ей обо всем лучше всяких слов.
– Потому что я люблю тебя, – с нежностью и волнением проговорил Павел. – И знаю, что ты любишь меня так же сильно и глубоко. И еще потому, – прибавил он, на секунду опуская глаза, – что я не хочу потерять тебя во второй раз… Но, заклинаю, не расспрашивай меня сейчас об этом! Потом я сам расскажу тебе все… когда буду к этому готов.