Письмо Россетти
Шрифт:
– Ну, прежде всего, нет такого понятия – “всего лишь очередная” книга. Вы сразу поймете это, как только соберетесь написать хотя бы одну. И второе: письмо мне нужно всего на минуту.
– Нет, так не пойдет.
– Просто ушам своим не верю! – воскликнул Эндрю. – А вы, оказывается, упрямица. И еще ужасно не любите проигрывать!
– Это я-то упрямица? А кто только что едва не схлопотал инфаркт, пытаясь обогнать на беговой дорожке несчастную девушку?
– Я вовсе не пытался вас обогнать. Просто обогнал, а это существенная
– Двадцать метров? Вы преувеличиваете!
– Когда я добежал до конца, вы были вон там.
И Эндрю Кент ткнул пальцем куда-то в сторону набережной, а потом зашагал к указанному месту.
Клер поспешила за ним.
– Я вовсе не здесь была, – пылко возразила она. – Я была уже вон там!
– Ничего подобного! Прекрасно помню, как обернулся и увидел, что вы находитесь вот здесь! Возле этой скамьи.
Мимо проковыляла пожилая вдова, вся в черном, окинула странную парочку иностранцев подозрительным взглядом. Она придерживалась мнения, что все чужеземцы в той илииной степени безумцы, но эти двое настоящие сумасшедшие: лаются, кричат друг на друга и указывают пальцами на какое-то место на земле, где нет ровным счетом ничего.
“…Уроки музыки у маэстро синьора Альбериго пролетают быстро. Он считает, мне надо больше заниматься, если я хочу выучить композиции Спинацино…”
Клер подняла глаза от дневника Алессандры, отложила ручку и устало протерла глаза. Тут рядом возникла Гвен и присела на краешек стола.
– На стул, пожалуйста, – попросила Клер.
– Франческа ужас до чего прикольная! – восторженно воскликнула Гвен, примостившись рядом на стуле. – Научила меня целой куче бранных итальянских выражений!
– Я же говорила, наше путешествие будет носить образовательный характер.
– И еще – паре жестов. Тоже будь здоров.
– Чтобы ты могла без труда обругать глухих?
– Не думаю, что человек должен быть глухим, чтобы понять их значение, – простодушно ответила Гвен. И даже закатила глаза от восторга. – И не обязательно итальянцем. И еще она объяснила, как добраться до того магазина, где продают поддельные прикиды с бирками великих кутюрье.
– Гм, – неопределенно буркнула в ответ Клер и вернулась к дневнику.
– Разве вам не хочется купить какую-нибудь стильную обновку для свидания с Джанкарло?
– Ну, возможно.
– Ой да перестаньте! Нельзя же ходить в этих ваших тряпках!
– Если закончу сегодня пораньше, пойдем.
– Круто! А где он вас забирает?
– Пока еще не знаю. Должен оставить записку в отеле у портье.
– Ну а вчера чего говорил? Сказал, что больше уже не помолвлен с той девицей?
– Он сказал, что просто хочет все объяснить. И пригласил меня пообедать вместе. Очень мило со стороны Стефании, что она пригласила тебя в кино сегодня вечером, чтобы меня освободить.
– Да, она вообще милая и славная. Так когда
– Гвен…
– Прошу прощения. Не хотела на вас давить, просто мне совершенно нечего делать, а Стефания ушла на ланч.
– Может, у тебя в рюкзаке завалялось что-то, чем можно заняться?
– Плеер оставила дома. А что это вы пишете?
– Перевожу дневник.
– Дневник той самой куртизанки?
– Да.
– Очень похож на мой дневник. И обложка кожаная и того же цвета, и весь изодранный, и наверняка полон тех же глупостей. Она написала это письмо, да?
– Не трогай.
– Пардон. – Гвен заглянула за плечо Клер и прочла вслух несколько строк из ее записей: – “Я отработала несколько произведений Канова да Милано, синьор Альбериго утверждает, что они как нельзя лучше подходят для исполнения прекрасным полом. Однако в отличие от композиций Спинацино они не вызывают тех чувств и эмоций…” – Гвен умолкла, призадумалась. – Почему бы ей не писать о чем-нибудь интересном, к примеру о своих дружках и любовниках?
– Я и сама думала о том же.
Клер вздохнула, она уже начала отчаиваться. Эти дневники, похоже, ничего не дадут ей, а итальянское издание Фаццини, на которое она возлагала такие надежды, уплыло буквально из-под носа. Клер заказала эту книгу прямо с утра, как только пришла в библиотеку, но Франческа сообщила ей плохие новости. Дневник Фаццини пострадал от наводнения и теперь безнадежно испорчен. Вот почему она предложила ей сокращенное издание на английском – итальянского у них уже нет. Франческа считала, что имеется еще один экземпляр и находится он в библиотеке в Риме, но сами они потеряли книгу еще в 1993 году. Той зимой, печально добавила она, они вообще потеряли очень много ценных книг.
– А какое все это имеет отношение к заговору? – спросила Гвен, не отрывая глаз от записей Клер.
– Прямого вроде бы не имеет. Просто надеюсь, это поможет мне понять, что за человек была Алессандра.
И может быть, тогда я пойму, действовала ли она по собственной воле или же шпионила за испанцами. И с самого начала работала на Венецианскую республику.
– А этот тип, ну, англичанин, вроде бы говорил, что испанцы тут ни при чем.
– Так ты подслушивала?
– Случайно вышло.
– Да, он говорил. Но я думаю, он ошибается. Впрочем, не собираюсь доказывать это, – сказала Клер и захлопнула дневник. А потом развернулась и посмотрела на Эндрю Кента.
Тот сидел в стороне, зарывшись носом в какой-то древний том, вокруг громоздились горы книг, которых она не видела у него на столе прежде. Чем это он там занимается? Что собирается раскопать? И она вдруг с раздражением и досадой поняла: он читает второй дневник Алессандры.
– Могу дать, но только на полчаса, – сердито проворчала она себе под нос и отвернулась. – Наверное, нарочно читает его именно сейчас, чтобы подразнить меня.