Письмо Россетти
Шрифт:
Клер заглянула ему в глаза. Джанкарло был сама невинность. Тот факт, что Майкл оказался человеком ненадежным, вовсе не означает, что все мужчины таковы, напомнила себе Клер. Вполне возможно, что Джанкарло говорит чистую правду.
– Так вы им еще не сказали?
– Собираюсь сказать. Это нелегко. Наши семьи очень дружны. Натали тоже своим пока ничего не сказала.
– Но что же произошло? Почему вы решили разорвать помолвку?
– Просто у нас разные взгляды на жизнь. И желания не совпадают. Натали хочет обвенчаться немедленно, завести семью и все такое. Я же придерживаюсь не столь традиционных взглядов.
–
– Нет, почему же, со временем обязательно. Просто я не хочу жить той же жизнью, что мои родители и дедушка с бабушкой. Натали не мыслит своей жизни без Венеции, хочетвсегда оставаться в кругу семьи, заниматься одним и тем же, встречаться с одними и теми же людьми. Да, Венеция мой дом, но мне не хотелось бы жить здесь вечно. Не только в Венеции, но и в Италии я не хочу жить вечно. Здесь моя работа связана только с прошлым. Ведь вся архитектура Венеции есть история, здесь не возводится ничего нового, все проекты связаны лишь с реставрацией и реконструкцией зданий, простоявших несколько веков. Меня куда как больше интересует будущее. Современная архитектура.Я просто влюблен в Новый Свет.
– В Новый Свет?
– Ну да, в Америку и особенно – в Нью-Йорк. Вот это город для меня! Все двадцать четыре часа в сутки в нем непрерывно что-то происходит; он весь в движении. А ночная жизнь бьет просто ключом! Сам я тоже ночная… – он на секунду запнулся в поисках нужного слова, – птица. Нет, сова! У вас есть это выражение? Ночная сова?
– Да.
– А здесь мне делать особенно нечего. Но Нью-Йорк! Театры, галереи изобразительного искусства, ночные клубы! Вы вроде бы говорили, что прожили там несколько лет, верно?
– Пока училась в Колумбийском университете. Теперь живу недалеко от Бостона.
– Но Нью-Йорк поразительный, чудесный город, правда?
– Да, наверное. Я была так поглощена занятиями… да и денег было в обрез, и надо было платить за общежитие. К тому же жила я далеко от центра города, рядом с университетом, а все театры находятся в центре…
– Так что видели не много пьес.
– Да. И ночных клубов – тоже.
– Но ведь Бостон тоже замечательный город?
– Да, конечно. Это моя родина, и потому, наверное, я сужу несколько предвзято, но город потрясающий, и в нем есть много тех же вещей и развлечений, что и в Нью-Йорке, порой кажется, даже слишком много. Вообще-то я живу не в самом Бостоне. А в маленьком городке, примерно в часе езды от него.
– И все равно – это Америка.
– Не думаю, что она похожа на Америку вашей мечты. Городок очень тихий.
– И вам это нравится?
– Да, большую часть времени. – Клер огляделась. – Честно говоря, все это нравится мне куда больше. Наверное, вы сейчас скажете: “Да она просто влюблена в Старый Свет!”
Оба они улыбнулись этому несовпадению во вкусах.
– Возможно, мы можем научить друг друга вещам, которые воспринимаем как должное, – заметил Джанкарло.
– Да, наверное.
– Если я приеду в Америку, будете водить меня на спектакли?
– Хоть в ночные клубы, раз они уж так милы вашему сердцу.
– Ну а пока вы здесь, что бы хотели повидать? – спросил Джанкарло.
– Мы сидим в одном из красивейших уголков Венеции. Всего-то и надо, что осмотреться по сторонам.
Подошел официант, и Джанкарло уговорил Клер
– Ну а вы? – спросил он, когда официант отошел.
– Я?
– У вас есть дружок в этом маленьком городке, где вы живете?
– Нет.
– Вот как?… И замужем вы никогда не были?
О господи, началось! Именно этого она и боялась. Очевидно, надо просто сказать “нет”, тогда не понадобится отвечать на последующие вопросы. Но Джанкарло, несомненно, не раз слышал рассуждения матери о том, что наиболее часто террористические нападения совершаются на незамужних женщин лет тридцати с хвостиком, а Клер вовсе не хотела относить себя к этому разряду.
– Я разведена. Мы расстались два года назад.
– Простите. Как это произошло?
– Ну просто расстались, и все. Моя мама серьезно заболела, и большую часть времени я проводила вне Нью-Йорка, ухаживала за ней.
– А что же отец? Не помогал?
– Отец умер, когда я была еще совсем маленькая. Так что почти все время мы оставались вдвоем, я и мама. Наверное, Майклу показалось, я сделала выбор в ее пользу. Не знаю, может, и так. Но в той ситуации, когда человек умирает… о таких вещах обычно не думаешь. Просто не до того. Ну вот. Так мы и расстались.
Джанкарло смотрел на нее с сочувствием. Секунду-другую Клер молчала, потом глубоко вздохнула.
– Вообще-то все это неправда. То есть, я хотела сказать, в том, что касается мамы, правда. Но расстались мы с мужем не поэтому. Короче, Майкл… мой муж… он влюбился в какую-то другую женщину. – Она тихо усмехнулась, покачала головой. – Никогда никому прежде этого не говорила. – Она решила повторить: – Мой Майкл полюбил другую, и все.
– Верится с трудом.
– И тем не менее это правда. И произошло все это, наверное, потому, что мы хотели от жизни разных вещей. Я хотела оставаться замужней женщиной, он хотел уехать во Флоренцию, где Лаура изучала эпоху Ренессанса.
– Лаура… эпоху Ренессанса?
– В день маминых похорон Майкл, конечно, был там, а после того как все кончилось и все разъехались, мы сидели с ним на кухне и пытались сообразить, что делать с тремятысячами открыток соболезнования, которые прислали друзья, ведь на все ответить просто невозможно. И тут он и говорит, так небрежно, точно речь идет о чем-то незначащем: “Помнишь Лауру? Из отдела по изучению Ренессанса?” И я сразу все поняла. Все…
– Вы поняли, что он полюбил ее?
– Я поняла, что он с ней спит. А потом он сказал: “Лаура получила грант Фулбрайт, может продолжить исследования во Флоренции, и я еду с ней”. Вот так. А потом еще добавил, что хочет получить развод и чтобы я, пока его не будет, вывезла свои вещи из квартиры. Ну, не совсем такими словами, но смысл был именно таков.