Пистоль Довбуша
Шрифт:
— А нотараша смогут наказать? — В синих глазах девочки — надежда и страх. Она больше всего на свете боялась нотариуса. Он недавно сказал, что заберет за долги их корову.
— И нотараша накажут, а то нет! — с уверенностью сказал Мишка. — Захотят — бросят его в пещеру, туда… где песыголовец живет…
Девочка с опаской оглянулась вокруг. Нет ли поблизости страшного песыголовца, не подслушивает ли он их?
А Мишка продолжал:
— Добрые волшебники и жито помогут вам сеять, и пни корчевать!
— Йой! Правда? А можно,
Конечно, Мишка не против. Пусть и она идет с ним. Так даже лучше, веселее.
Сначала девочка говорила много, захлебываясь словами. У нее, оказывается, есть младшие сестрички. И одна кукла на всех. Девочка ее сама сшила. Из старых лоскутков и разноцветных ленточек.
— Добрые волшебники тебе и куклу дадут.
— С косичками? Настоящую?
Постепенно шаги их и речь становились все медленнее. А гора, за которой «живет» солнце, будто убегала от них все дальше и дальше.
«Почему это так?» — встревожился Мишка. Ведь он был уверен, что гора находится близко, сразу за селом. Но вот ее уже совсем не видно. Вокруг — высокие деревья да густые кустарники. Только небо виднеется над головой, точно перевернутая вверх дном громадная голубая тарелка.
— Далеко еще? — упавшим голосом спросила девочка.
Мишка молчал. Он и сам не знал, сколько еще придется идти.
— Я пить хочу. Мне страшно… и ноги болят… — виновато сказала девочка. Звали ее Маричка.
Мишка тоже устал. Но признаться в этом ему почему-то не хотелось.
Наконец они сели под развесистым дубом. Почему так тяжело вставать и идти дальше? Почему слипаются глаза?
— Я немножечко посплю… — пропищала девочка.
— Ну и спи себе, — рассердился Мишка. — А я посижу чуть-чуть и пойду дальше.
Он прислонился острыми лопатками к широкому стволу могучего дуба…
Под вечер лесорубы нашли их спящими в шести километрах от села.
…На другой день Мишка, уткнувшись лицом в колени дедушки, горько плакал. Кто же теперь вылечит маму? Кто накажет пана Ягнуса? Оказывается, до счастливой страны ему ни за что не добраться. Она далеко. А на границе стоят гонведы и жандармы. Они никого не пропускают. Мишка их очень боялся. Однако ему не хотелось расставаться со своей мечтой. Ой как не хотелось!
Не думала Гафия, что поднимется и на этот раз. Слабая, с больным сердцем, она выполняла непосильную работу: пахала землю, косила сено, таскала на мельнице мешки, чувствуя, что уплывает ее здоровье, как осенний лист
Так прошло, еще два года. Потом началась война: Еще меньше стал платить Ягнус за ее труд. Еще слабее стала вдова.
Однажды она пришла домой с посеревшим лицом и, не доходя до кровати, упала. Мишка вскрикнул от испуга, кинулся к матери, помог ей подняться, укрыл рядном.
— Еле упросила пана… в пастухи к нему пойдешь. Теперь на тебя вся надежда…
Так Мишка стал батраком. Ему «повезло»: пастуха Илька взяли в солдаты.
«Так им и надо!»
— Вставай, Мишку, вставай, голубе! — будила Гафия сына.
Он что-то бормотал, переворачивался с боку на бок и опять засыпал.
— Да вставай же ты, наказание божье! — уже рассердилась мама и теплее укрыла его потресканные, в ссадинах ноги, сама не замечая, что делает. «А худющий, пане боже!» — вздохнула она.
Ему бы поспать еще немножко, набраться сил. Да где там! Сказано, жизнь батрацкая!
— Куды, Файна! Куды, нэ! — крикнул Мишка со сна и открыл глаза. — Вы меня не будили, мамо? Сегодня я сам проснулся, айно?
— Сам, сам, — горестно ответила мать.
Мишка наспех умылся, закинул через плечо торбу с куском холодного токана и выбежал из хаты. Не опоздать бы! Как только Анця подоит коров, надо их тут же гнать на пастбище. Придешь не вовремя — попадет кнутом по ногам.
— Будешь долго спать, другого пастуха найду! — кричал в таких случаях Ягнус. Эти слова были для мальчика страшнее побоев.
Солнце еще не взошло, но раскаленное горнило востока уже подрумянило зубчатый гребень леса. Где-то, заливаясь, встречал утро соловей.
Неожиданно в раннюю тишину, как пила в дерево, врезался ревущий гул самолетов.
Мишка остановился, поднял голову.
— Ишь какие черные кресты намалевали себе! Как у паука на спине! — с ненавистью прошептал мальчик. — Дедо говорит: и душа у них черная… — вспомнил он.
Самолеты поспешно скрылись за лесом.
У ворот встретила Мишку Анця. Ягнус еще затемно уехал с батраком в Мукачево — повез продавать сметану, творог. Продукты в городе теперь дорогие: война. И у пана каждая кружка молока на учете. И все-таки Анця оставила немножко и для пастушка.
— Давай свою торбу. Вот тебе бутылка молока, а вот и кусок сыру. Бери, не бойся! — сказала она, заметив его замешательство. — Думаешь, не заработал? Эх, легинеку! Дармового себе пастуха Ягнус нашел. Что он тебе платит! Ведро кукурузной муки за месяц! А ведь ты пасешь коров не хуже Илька.
Мишка зарделся от такой похвалы.
— Возьми и ешь на здоровье. Это твое.
«Смелая Анця. Ишь что говорит: «Дармового себе пастуха Ягнус нашел», — размышлял пастушок, подгоняя коров. — И правда, что дармового!» А попробуй Мишка скажи об этом хозяину, потребуй у него большую плату — выгонит! Нет! Даже думать об этом страшно.