Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

Литэм Джонатан

– Стало быть, Илфорд Эверетта в компаньоны зовет. – Вэнс прислонился спиной к переборке и сложил руки на груди. – Небось большие дела затевает?

Кэйл кивнул.

Вэнс повернулся к Эверетту:

– Слушай и вникай. Если Илфорд сюда сунется или еще куда-нибудь, где ульи командуют, я ему не позавидую. Их ведь только Развал и удерживает. Иначе бы они во всем мире хозяйничали.

– Может, если бы изменилась реальность, – сказал Эверетт, – вы бы и победили.

– Друг ты мой, соты пришли из какой-то иной реальности. И не нам с ними тягаться.

Я это к тому, что было у нас тут, в воздухе, несколько хозяев снов, проку от них… Только операции срывали. В общем, пришлось их изолировать. А там, внизу, фокусник вроде тебя – еще одна безмозглая обезьяна.

– Ну а коли так, зачем я вам нужен?

– Мы сейчас с такими, как ты, работаем. Осторожно. Не здесь, а в Мексике. Есть кое-какие задумки.

– Мы с Вэнсом не во всем соглашаемся друг с другом, – произнес Кэйл. Вэнс недовольно отмахнулся.

– Скажи, Мун, по-твоему, мир почему рассыпался? Да потому, что инопланетяне на Землю прилетели. Защитная реакция, понял? Очередная ступень эволюции. Реальность раздробилась, чтобы изолировать ульи.

– Никак не пойму, при чем тут сны, – сказал Эверетт.

– Все дело в ульях. Это они делают сны. Чем целее мир, тем больше земли они способны захватить. Реальность сопротивляется. А ты, Мун, и другие так называемые хозяева снов – олухи, шестерки.

“Чтобы я поверил в нашествие инопланетян? – мысленно обратился к нему Мун. – Многого хочешь. Даже слишком многого».

И насчет олуха и шестерки Эверетт был с ним в корне не согласен.

– Ладно, Мун, постараюсь объяснить попроще. – Вэнс повел вокруг себя рукой. – Из того, что наш вундеркинд создал эту красочную иллюзию, еще не вытекает, что в Лос-Анджелесе все осталось по-прежнему. Может быть, я – настоящий я – уже мертв. Но тут я живой, и в воздухе им меня пока не взять. А коли дело обстоит так, значит, только Развал мешает тебе и многим другим умникам поближе познакомиться с ульями.

Машина прорвалась сквозь нижний слой облаков, и снова город, кренясь, вошел в поле зрения. Только теперь Эверетт понял, что там, внизу, не так. Лос-Анджелес был построен для машин – без них он стал никчемным, как обескровленный труп. Или как опустошенные ульи.

– Ну и много ли во всем этом было настоящего? – спросил Эверетт, вновь очутившись в нуль-пространстве Кэйла.

Кэйл развел руками:

– Ты видел и слышал ровно столько же, сколько и я. – Казалось, он приуныл.

Действие наркотика слабело. Эверетт это чувствовал.

– По дороге сюда, в пустыне, я видел машину вроде этой, на которой мы сейчас летали. С нее мою тачку пометили.

– Да, такие машины тут встречаются. А может, просто снятся. Ты когда-нибудь видел соты? Ведь не видел, правда?

– Правда.

– И я. В вэнсовском Лос-Анджелесе с ними не соприкасаешься. Только летаешь и лупишь по ним издали.

Эверетт вдруг подумал: а вдруг он и впрямь способен на то, чего ждет от него Кэйл? Вдруг он способен во сне сделать пробирочный мирок Кэйла явью? И если в настоящем мире Вэнс

действительно мертв, вдруг он оживет?

Может быть, он обязан это сделать ради Гвен?

– Конечно, я помню Вэнса, – сказала Даун Крэш. – Тупой самонадеянный мужлан.

– Значит, он настоящий, – сказал Эверетт. – Не просто выдумка Кэйла. – Ему приходило в голову, что сцена над Лос-Анджелесом могла быть всего-навсего риторическим вымыслом, пропагандистским трюком в холодной войне Кэйла с Илфордом.

– Конечно, настоящий. И скандалы тут устраивал настоящие, пока его Илфорд не выгнал. – Она усмехнулась. – Если хочешь знать, я с ним даже спала.

– Выходит, пришельцы…

– Вэнс настоящий, но из этого еще не следует, что инопланетяне тоже настоящие, – возразил Фолт. – Всего-навсего еще один сон. Знаешь самый легкий способ держать народ в узде? Покажи ему какого-нибудь грозного врага, и тогда все твои глупости можно будет оправдать военной необходимостью.

Едва наступил вечер, Даун и Фолт приехали на машине и предложили Эверетту развеяться. Эверетт сидел в комнате Фолта у подвального окна, смотрел, как меркнет в тумане закат, и отходил от визита к Кэйлу. При виде взломанного холодильника Фолт нахмурился, но ничего не сказал.

Они спустились с холма в Прикрепленный район, к злачному местечку под названием «Пустота», где подавали мерзкое пиво в объемистых грязных кувшинах. Бар показался Эверетту знакомым, но воспоминания ускользали и на фоне всего прочего, что никак не удавалось припомнить, испортили ему настроение. В баре было людно, в кабинках и за столами – уйма мексиканских подростков с жидкими бороденками и стареющих шлюх, охотниц за дармовой выпивкой. У бильярдного стола, примеряясь стукнуть по шару, скалил зубы негр. Бармен непрестанно пихал монеты в проигрыватель, будто ему давно осточертела болтовня посетителей и он хотел заглушить ее музыкой. Эверетт, Даун и Фолт расположились в сумрачной кабинке у черной стены.

Эверетт почувствовал, как по жилам побежали хмель и ритм музыки. Показалось, что сам он – всего лишь сумма этих ощущений.

– Ты моих родителей помнишь? – спросил он Фолта.

– Ни разу их не видел, – осторожно ответил Фолт. Его, похоже, встревожила угрюмость в глазах Эверетта.

– Неужели я про них никогда не рассказывал?

– Может, и рассказывал, да только я не припоминаю. – Фолт поднял пивную кружку, спрятал за ней лицо.

– А я-то думал, если возвращаюсь, значит, кого-то найду. Себя.

– Когда я тебя в Вакавилле отыскал, ты был Хаосом. Радуйся тому, что имеешь.

– Понять, кто ты такой, воспоминания не помогут, – сказала Даун. – Тем более сейчас.

– Ну а что поможет? – спросил Эверетт с горечью и сарказмом. Лишь оставшись ни с чем, он понял, как ему был необходим ответ.

– Ты – это то, что ты делаешь. Ты – это твой выбор. – Она глотнула пива. – Тот, в кого себя превратишь.

– Значит, мне не надо беспокоиться насчет того, кем я был раньше? Даун пожала плечами.