Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

Литэм Джонатан

– И мне.

– Я забыла и этот город, и Йана, и всю муру насчет везения.

– Вот и хорошо. – Он не знал, стоит ли говорить, что ему было хорошо по другой причине, – ведь он-то как раз вспомнил. А до минувшей ночи он не знал, занимался ли когда-нибудь любовью с настоящей женщиной. Даже сексуальные фантазии были расплывчаты до серии снов о Гвен. И вдруг – все это…

Я не собирался путать друг с другом Иди и Гвен, сказал он себе. Но, быть может, сны о Гвен помогли мне захотеть Иди, вспомнить, что это такое: быть с женщиной.

Он боялся заходить

в осмыслении еще дальше. Вдруг Иди уловит его смущение и отстранится.

Этого ему вовсе не хотелось.

Впятером они уселись в микроавтобус Иди и отправились в город, в вакавилльский торговый центр. На городских улицах Хаос видел только старомодные машины – как и в Вайоминге, они бегали на бензине. Дома были точными, разве что невредимыми, копиями разрушенных зданий Малой Америки и Хэтфорка. Хаос не догадывался, в чем тут дело. Как и прежде, ему казалось, что он, вознамерясь путешествовать в пространстве, на самом деле перемещается назад во времени.

В торговом центре он обнаружил две четко различимые возрастные группы: взрослых и детей. Взрослые нервозно мельтешили парами и поодиночке, лишь изредка сдержанно приветствовали друг друга. Дети бегали, смеялись и разговаривали – они, видимо, жили в ином мире. Рэй и Дэйв, похоже, знали тут всех своих сверстников. За ними поспешила Мелинда, она лезла во все разговоры, показывала язык, когда близнецы знакомили ее со своими приятелями, а еще – когда кто-нибудь прохаживался насчет ее шерсти. Сначала Иди пыталась не отпускать их далеко от себя, затем пошла на уступку: договорилась с Рэем, чтобы он попозже привел назад брата и Мелинду. После чего дети мгновенно исчезли.

– Видишь вон те лавки? – спросила Иди, оставшись наедине с Хаосом. И показала аптеку, журнальный стенд, парикмахерскую и магазин скобяных изделий. – Я во всех поработала.

Ему показалось, что это прозвучало с гордостью. Он не стал выяснять, почему ей столько раз приходилось менять профессию и где она работает сейчас.

– А я не знаю, случалось ли мне когда-нибудь в магазине работать, – сказал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Должно быть, это странно, – прошептала она.

Хаос побывал вместе с нею в супермаркете, катал тележку, куда она укладывала съестное. Ни одного знакомого названия на упаковках. Хаос взял коробку кукурузных хлопьев и показал Иди.

– Это кто? – Лицо на упаковке показалось знакомым.

– Сандра Терфингтон. Помнишь? Вчера по телевизору показывали.

– Выпускает завтраки?

– Все отрасли промышленности спонсируются правительственными звездами.

Зазвучала мелодия, что-то струнное, вроде бы даже знакомое. Он спросил у Иди и получил уклончивый ответ:

– Музыка.

Они отнесли покупки к машине и уложили в багажник. На автомобильной стоянке было полно детей, но – ни Рэя, ни Дэйва, ни Мелинды.

– Они не торопятся, – заметил Хаос.

– Я знаю, где они, – сказала Иди. – Пошли, скажем, чтобы возвращались.

Хаос подчинился. Что за женщина?! Как легко – до абсурдного – им было поладить друг с другом, забыть, что оба уже несколько

лет не занимались любовью. Почти как при эффекте Келлога, подумал он. Почти, но не совсем.

Дети сидели кучкой, листали комиксы под козырьком стенда, сплошь уставленного сластями и журналами. Все объявления и цитаты на обложках посвящались телевидению и правительству, даже на таких журналах, как «Тайм», «Роллинг Стоун» и «Плейбой», знакомых Хаосу по Хэтфорку. И никаких упоминаний о жизни за пределами Вакавилля! Рэй подергал мать за рукав и показал на комиксы в руках Дэйва: «Увлекательные приключения телезвезды Йана Кули».

– Рэй, я же говорила: не давай ему… – укоризненно сказала она. – Ты же старше, значит, понимать должен. – Она вырвала у Дэйва журнал.

– А Мне можно посмотреть? – спросил Хаос.

Иди метнула в него сердитый взгляд:

– Ни к чему.

Они поехали домой. Мелинда на заднем сиденье, рядом с Дэйвом и Рэем, была как рыба в воде. Она рассказывала малышам о Хэтфорке, о том, как жила в пустыне. Объясняла, почему телепередачи кажутся ей (дурацкими («потому что в них все не по-настоящему»), обещала, что братья, когда вырастут, будут на все смотреть совсем по-другому.

Хаос видел: с мальчиками ей гораздо спокойнее. Не надо доказывать на каждом шагу, гго она взрослая. Но при всей своей пылкой увлеченности Мелинда, похоже, таила обиду на Хаоса. С самого утра не заговаривала с ним и прятала глаза.

Когда покупки были перенесены из машины в кухню, Иди поднялась на второй этаж, а мальчики включили телевизор. Хаос отвел Мелинду в сторонку.

– В чем дело? – спросил он. – Не нравится, что я – с ней?

– Да мне-то что? – язвительно откликнулась она. – Просто ты при этом видишь во сне ту, другую. Вот это мне и не нравится.

С этими словами она повернулась и вприпрыжку убежала в гостиную.

Хаосу все еще не верилось, что он показывает сны. Неужели он и впрямь способен на то же, что и Келлог? Где бы ни появился, он, сам того не желая, навязывает окружающим свои сновидения.

Здесь, в Вакавилле, ему удавалось сохранять свое прежнее «я», воспоминания о Хэтфорке и поездке на запад. Он даже слегка гордился этим. Хотелось верить, что он крепнет, вырабатывает иммунитет к местным воздействиям.

Очевидно, Вакавилль тоже не избежал перемен. Хаос мало что помнил из прежнего, но знал: людям не свойственно переезжать дважды в неделю и ежедневно менять работу. Или выяснять, насколько они везучи.

С другой стороны, последствия катастрофы здесь были выражены слабее. Правительственные звезды – вакавилльский эквивалент Келлога или Элайн – жили в средствах массовой информации, а не в навязчивых сновидениях. А телевизор всегда можно выключить. Так что, вероятно, способность Хаоса хранить свое прежнее «я» – одно из условий здешней игры, и не более того.

По лестнице спустилась Иди.

– Хочешь познакомиться с Джеральдом? – спросила она.

– Ну, не знаю…

– Я должна отвезти мальчишек, – пояснила она. – На выходные. Не хочешь ехать – не надо.