Питерский битник / Поваренная книга битника
Шрифт:
Как-то, лежа вповалку у него на диване, на приходе, на вынужденных подсознательных стремаках, открываем глаза и видим хозяина квартиры, словившего не одну стайку белочек, с топором в руках. Не имея сил пошевелиться, кто-то, или Тони, или Аргентина, произносит:
– Уйди, Раскольников, к своей старушке! – и мы захрапели дальше. Выжили. Привычка.
Что у Охтинского, что у Джексона бывали периоды ремиссии, когда они не пили почти ничего и выглядели относительно цивильно.
Лешка стирал свой светлый плащ и свитер, Женька – рубашку и гладил брюки, доставал свои очки в золотой оправе, оба чистили ботинки и приезжали
Но сил на благопристойность хватало ненадолго. Где-то через месяц (или раньше!) они уже были прежними. Джексон летом вообще босиком ходить предпочитал, считая, что «так ноги лучше дышат, да и с носками проще», а Лешкин плащ расцветкой начинал смахивать на скатерть после двухнедельного загула.
Но всегда приходила Осень.
Как и приходило неоднократное желание «опять бросить пить!». И они уезжали трудниками в какой-нибудь монастырь, где, порой, держались до теплых дней. Не знаю, насколько это было постоянно, но несколько лет это работало как система.
Но суть, то есть натуру, не обманешь: отбыв там тот или иной срок (порой, продолжительный – устанавливали себе сами или их просто гнали за нарушение режима), они всегда возвращались обратно и колесо вращалось заново, без них было бы в чем-то скучно, как и без каждого из нас!
Ничего не знаю об их нынешней судьбе, надеюсь на только хорошее. Я просто запомнил их такими: в чем-то несуразными и просто замечательными!
С Любовью, Рыжов!
Алкоголь
Запой – это не беда! Запой – это победа!
Победа над всем: женой, тещей, разумом, собой, жизнью, в конце концов.
Запой –
Это не легкомысленное пьянство, как легкий флирт с бутылкой до ее полнейшего опустошения и выбрасывания ее впоследствии в пространство…
Запой – это Любовь!
Хуже, когда он перманентен, жизнь и сон напрочь не различаешь. Исчезают деньги, иллюзии, жены… Я потому крепкие жидкости и подвязал употреблять.
Итак, о вытрезвителях!..
«Ватрушка» – «Торговый, 2» – как много в этом!..
Благодаря своему расположению и, находясь в непосредственной близости от 27-го отделения милиции, висел дамокловым мечом над всеми тремя проходами в станции метро «Гостиный двор («Климат» – отдельно).
Из «Пятерки», конечно же, тоже доставляли, но там незабвенный Андрюша Хорунжий, едва завидя мой фэйс в партии вновь прибывших, безжалостно выставлял меня на Лиговку, на свежий воздух (а ведь мог бы дать поспать до пересменка, до открытия метро!).
Гребли без исключения всех (разнарядка, что ли, была по плану приемки-сдачи волосато-ирокезного поголовья?), но иногда и у них случались проколы в отношении относительной «ценности» задержанного контингента. Наличия у них бабла.
Как-то, набив очередную упаковку персонажами, и привезя их в «чистилище» на переулок Крылова (т. е. в 27-е), повели нас на оформление: меня, Алекса Гаврилина и Сережу Храма-московского (в те времена – наиболее колоритного).
Что-то вечно жующий начальник смены глянул на это удовольствие, взял Храма за шкварник, развернул к двери и, со словами, обращенными не к нам, но в назидание недоумкам: «Это – хиппи!», придал коленом под зад ускорение наружу, а нам с Сашкой только бровями указал. Ладно, мы народ понятливый, да и безденежный к тому же!
Вот и дошли до Торгового, 2… О «Ватрушке» можно писать поэмы!
Во времена приснопамятных Игр Доброй Воли недоброго мэра штурмовали мы метро с Ваней Воропаевым.
Все бы было хорошо, но в это время в Питер понагнали столько пришлых ментов со схожими целями – от курсантов из Стрельны, до засланных гоблинов «голубой дивизии» из Мухосранска. Они не только друг друга не знали в лицо, но, кажется, даже и не догадывались, что совместно выполняют одну и ту же «боевую» задачу. То есть, совершая действие, им под берет не приходила мысль о том, что его уже выполнил кто-нибудь другой!
Все это я к тому, что наряд, забравший и доставивший нас на Торговый (причем без прелюдии визита в 27-е), тотчас же отправлялся на охоту за следующими подгулявшими «бобриками», а нас, обшмонав, выгоняли, но где-то через триста метров, в районе улицы Садовой, другой наряд нас благополучно винтил и вез нас по тому же адресу…
Упыри – они, наверно, и в Африке упыри, но хуже, если они еще и не организованы…
…Игры длились не день, не два и не неделю…
Где-то после декады этого «вечера сурка» мы с Ванькой затребовали охранные грамоты, хотя бы до метро с запуском, о том, что «в точке ИКС» мы уже побывали, претензий нет, взять с нас уже нечего и мы следуем домой (я оборзел настолько, что мне выдали отобранный у кого-то проездной, чтобы больше меня не видеть, т. к. брали меня чаще всего «линейцы» на турникете, при попытке совмещения мною жетона с щелью для опускания, иногда, с колен). Индульгенций так и не дали.