Плацдарм 2

Ар Алексей

— Марта не подведет! — с надрывом сказал костлявый. Нашел время… Я едва не сбился с шага.

Впереди серый муар над укреплениями заставы. Почти добежали… Есть шевеление.

— Марта?! — вступила Крыса. — Охренел?!

— Дал колеснице имя, командир. И пошла в жопу!

— Шест, давани на психику! — Я подтянул автомат. — Из любимого…

Над выжженой площадкой заметался хриплый рев:

— Хусю!

Мы пришли, черти. Бойтесь.

Глава 15

Выстрел.

Звонко

ударил о щит рикошет. Стреляли на нервах, не прицельно — запустили подарочек из шмалабоя в надвигавшиеся тени. Мои подопечные сместились назад — в колонну, что бодро топала за телегой. Над ящиками впереди вновь поднялся восходник, тускло блеснул ствол…

АК дернулся с отсечкой. Мужик вздрогнул всем телом и медленно навалился на преграду. Залег хорошо, качественно, напрягая товарищей. Кто-то заорал невразумительно… Я краем глаза увидел движение Крысы:

— Стрелять только по команде! — Нести смерть в движении — это опыт и навык. Потратятся без толка, и враг воспрянет. Нахрен подарки.

Раскатился сухой винтовочный выстрел. На 11 часов, между будок… разлюбезный человече восходник, мне не придется тебя искать. Чуть сместился в движении, ловя прицелом силуэт… Труп закрутило, глухо ударило о стенку…

Метр за метром, ухаб за ухабом. Колесница приняла удар…

— Восход! — решился противник.

Из-за наваленных жестяных листов выпрыгнуло четыре утырка с топорами. На искаженных лицах страх, в черных глотках — крик.

— Огонь! — приказал. Щелкнули арбалеты, разрядился шмалабой. Цели разобрали грамотно, оформив два трупа и одного подранка с болтом в пузе. Четвертого подстрелил лично, когда он замесил ногами в попытке остановиться и броситься назад…

— Солнышко… — поник затухавший вой.

Где ж ты, сука, увидел солнце. Серое небо пусто… Ошибаюсь, конечно, есть там неведомое.

— А-а… — На дорогу выпрыгнул латник, смешно подогнул ноги, вскидывая двумя руками пистолет, и начал в темпе давить на спусковой. Плечо Шеста рвануло, прям разглядел как взвились клочки. Колесницу повело…

Я перекатом ушел по диагонали в сторону врага и на исходной положил троечку от грудины до лба. Нагрудник искристо сверкнул, а вот левая глазница приняла гостинец неэффектно — лишь почернела.

— Живой! — возопил тощий. — Мяса колесам! Мяса!

Будь я миролюбивей, испугался бы, может и отложил чего.

— Держимся за телегой! — пресек я маневр неугомонной аэро. И едва успел пригнуться — над затылком прошелестел топор, запущенный опытной рукой. Хрен вам, даже пули тратить не буду.

До ширмы метров двадцать

— Замес, бочку в массы!

Умник прыгнул к полыхавшей таре и не раздумывая швырнул пламя в дощатые помосты. Алый дождь плеснул, сорвал нервы. Противник запаниковал, выпрыгивая из сизой хмари дыма. Боец вернул шмалабой из-за спины и успел выстрелить, прежде чем воющее тело врезалось в него дурной массой.

Крыса рванула с телеги запасные арбалеты — себе и Фрау. Выстрел, второй… Я распластался в прыжке, но Замес поднялся сам, давя гримасу

боли. Значит зацепили… Плохой контроль дистанции, так скажу. Я ему это на лбу выжгу… Думал и кувыркался по камням.

— Возьмем! Сольем! — восходный хор определенно ширился.

— Нормально, командир, — прохрипел умник. — Царапина.

— В строй, бл…!

О телегу сурово лязгнула сталь. Копье? Топор? Не успел заметить, но Шест нехорошо завыл. Марту обидели. Пристроившись в хвост колонне, секунду слушал хрип дыхания и удовлетворившись, полоснул короткой очередью по тылам — на упреждение. Пусть ушлепки залягут и подумают, осмыслят сучью жизнь.

Ширма пройдена.

Впереди улочка. Разрушенные дома — немые свидетели, кривые сарайчики из новостроя, живописно состыкованные фуры, несколько контейнеров. И до хрена врагов, что высыпали со дворов-проулков по обе стороны дороги. Жадно сверкала сталь, метались крики…

— Ох… — тоненько выдохнула Крыса. Да, детство закончилось.

Беглая оценка не выявила характерные плащи разорителей. Из командного состава лишь латники. Собственно, это все, что меня интересовало. Остальное — просто дикая масса, что орет и пучится, чуя жертву. Рвется к плоти, пытается доминировать. Орешек знаний тверд, суки.

— От щедрот! — зубами выдрал две чеки и с обеих рук швырнул гранаты в надвигавшиеся массы. Фланг правый и фланг левый, отщелкнув рычаги, ребристые яички упорхнули в гости. Успел хрипло выдохнуть: — Ложись…

Шест замешкался, решая, что делать с повозкой и рухнул от моего прохода в ноги. Остальные уже пропороли пыль. Два черно-алых куста взметнулись грохотом. Треск, скрип и скрежет. Влажные шлепки плоти. И хоровое пение страдания. Восходники озадачились, теряя части тел и скорость продвижения. В дымке гари заметались тени, конвульсивно вибрировала мясная начинка…

— Ускоримся! — Я подорвался в рывок и словил удар болтом. Назову это везением. Броня выдержала, но меня повело назад. Выручил Замес, подставивший плечо и разрядивший шмалабой в туманную угрозу.

Сквозь вуаль поднятой пыли и обломков разглядел справа проулок, не оскверненный препятствиями. Пара ящиков, потрепанные дощатые сборки, листы фанеры, прислоненные к стенам — прям магистраль для Марты. Шест покосился, кивнул в ответ на мой хрип и повернул.

Фрау отстала. Тяжело вписалась в угол здания, замешкалась…

— Замес!

Умник подарил женщине возможность короткого перелета — дернул за куртку, подопнул и швырнул в сторону телеги. До сих пор не до конца осознаю возможности гео — это плохо, теряю потенциал в неверной оценке. А надо пользоваться дурниной на полную… Шест рванул колесницу, ловя тело. Походу, больно — грудью на заначку пилигримов.

Проулок метров на тридцать — немного не стандартный, но кто ж, сука, говорит о нормальности. По курсу шумит, хотя тел пока не видно. Позади многоголосый вой, замешанный на ярости и боли. Мы — снаряд, запущенный пращей моего плана. Комок злости и пошли все нахрен. Рвем жилы и нервы.