Плач богов
Шрифт:
– Тогда я со своей стороны надеюсь, что у меня действительно для этого появится достаточно поводов.
Голоса Джулии Клеменс и Вёрджила д’Альбьера с каждым произнесённым ими словом становились всё громче и отчётливее, приближая своих владельцев к неминуемому пересечению с гостевой. Можно было бы конечно понадеяться, что они пройдут мимо до парадных дверей, только вот Эвелин данной вероятности слишком уж сомневалась.
– Вы не возражаете, если я попрощаюсь с мисс Лейн?
– Было бы странным, если бы я стала возражать. Я бы даже напомнила вам, забудь вы вдруг об этом.
Жаль, что о таком не спрашивают саму обсуждаемую персону. Хочет ли она, чтобы с ней кто-то там прощался, и в каком она вообще пребывала всё это время
– Мисс Эвелин, - возникшая на пороге гостевой фигура отца Полин казалось лишь усилила взвинченное состояние девушки своим ожидаемым появлением. А может и маячившая за его спиной тётушка Джулия добавила несколько унций масла в полыхающий огонь сводящих с ума страхов.
Как бы там ни было, но по выражению лиц этой парочки прочесть что-то внятное и направленное против девушки было просто невозможно. Или это у неё всё плыло перед глазами, или они нацепили на себя безупречные лики благосклонных вершителей чужих судеб.
– Господин д’Альбьер? – как бы она не старалась, её голосок всё равно прозвучал слишком сдавленно, под стать её перепуганному насмерть внешнему виду.
– Хочу вам пожелать перед уходом прекрасного дня и соответствующего настроения. Кстати, забыл сказать насколько вы сегодня восхитительно выглядите. Данный оттенок вам к лицу.
– Вы очень любезны… - последнее, что она успела тогда разглядеть, промямлив в ответ через вымученную улыбку что-то столь же формальное, как и комплимент мужчины, это его смягчённое и даже ставшее довольно привлекательным лицо то ли искренними к девушке симпатиями, то ли собственной отеческой улыбкой.
– Всего вам наилучшего, мисс Эвелин.
Она так и осталась сидеть буквально примороженная к креслу неподвижным изваянием, лишь изредка и едва заметно вздрагивая, если по слуху и нервам царапало слишком громкими звуками и голосами со стороны холла. Мыслей на тот момент в голове так и вовсе не возникало. Скорее выглядело так, будто она зависла в некой прострации или застыла на пороге преисподней, с неё уже содрали всю кожу, оголили все нервы и теперь она ожидала, когда же её обольют от макушки до пят маслом и подожгут. Даже духу не хватило на то, чтобы посмотреть в сторону служанки и попросить ту шёпотом рассказать самую суть подслушанного. Нет, она просто сидела и ждала. Тупо ждала, когда же вернётся тётушка Джулия и с мягкой улыбкой на губах попросит племянницу следовать за собой в кабинет дядюшки Джерома.
– Поднимись со мной наверх. Мне нужно с тобой поговорить, Эвелин.
– Прямо сейчас? – и кто её дёрнул за язык столь нелепым вопросом?
– Поскольку я хочу подняться туда сейчас, то да. Прямо сейчас. Пожалуйста, не заставляй меня ждать.
______________________________________________
*Бержер(Bergere – фр.пастушка) - вариация глубокого кресла с широкой спинкой. Обязано своим появлением придворной моде, бытовавшей при Людовике ХV. Его отличительной чертой являются сплошные боковые стенки (от сидения до поручня), часто служащие естественным продолжением спинки кресла.
Глава тридцать седьмая
Понятие когнитивный диссонанс введут в медицинские справочники где-то спустя более полувека, но только кто мог объяснить в те минуты полуживой Эвелин Лейн, что её состояние и конфликтующие с услышанным чувства имеют вполне обоснованные причины. Что во всём происходящем с ней лежит вовсе не её вина.
– Мне так не терпится рассказать тебе об этой радостной новости. Даже не представляешь, как меня распирает от эмоций. Буквально хочется летать и петь, поделиться со всем миром этими головокружительными кусочками счастья.
Как бы ей хотелось чувствовать то же, что испытывала тогда тётушка, заразиться чужим буйством позитивных ощущений, улыбаться во весь рот от души и переполняющей искренней радости. Но, увы, у Эвелин ничего из этого не получалось. Не понимала она ничегошеньки из того, о чём ей говорили; отказывало критическое мышление, да и тело тоже. Как дошла до кабинета и то с трудом запомнила, и как разглядывала обстановку старой комнаты в попытке понять, была ли она в ней когда-то раньше или же видит впервые. Уютный вполне себе кабинет, отличающийся от своего собрата в Леонбурге какими-то незначительными деталями, размерами и цветовой гаммой. А так, всё как под стандартную копирку: большой лакированный стол у окна, там же в углу у стенки – массивный секретер с многоярусными полками и шкафчиками – личное рабочее место тётушки Джулии; несколько высоких книжных шкафов и обязательный «уголок отдыха» перед внушительным камином во второй части помещения. Обычно в таких комнатах срабатывал рефлекс прилежной гимназистки. Невольно хотелось замереть у дверей в вышколенной позе непорочной девы и простоять там до гласного разрешения пройти вглубь помещения и присесть на краешек деревянного стула напротив. Только здесь не было таковых. Ничего близкого, что могло бы указывать на попытку уничижения всяк входящего сюда гостя. Частный кабинет с максимальными удобствами.
В принципе, может оно и правильно. Нельзя вываливать кому-то на голову самыми жуткими потрясениями не усадив жертву в подходящую для этого позу на мягкий диванчик и не сунув той под нос блюдо с изысканными вкусностями. Вначале агнца нужно как следует подготовить: усыпить бдительность, погладить ласково по головке, разрешить сделать что-то, что когда-то считалось недопустимым и могло преследоваться жёсткой наказуемостью, а уже после…
– Этот день обязательно следует сделать памятной датой в нашей семье. Подумать только. Кажется, ещё вчера ты пришла в наш дом такой маленькой и бойкой девчушкой восьми лет от роду, а теперь передо мной сидит взрослая самодостаточная девушка. – сказать, что тётушка Джулия была в тот момент в ударе, не сказать ровным счётом ничего. Она не просто расточалась цветущей улыбкой и воодушевлёнными фразами, даже присела рядом с племянницей на диван, дабы совершить со своей стороны редчайший акт физического контакта – схватить девушку за ледяные ладошки и сжать их своими пальцами в порыве эмоциональной солидарности. Хотя не исключено, что это учинили намерено, чтобы Эвелин не сбежала с места разворачивающегося преступления раньше времени, до того, как будет исполнен завершающий удар.
Но самое ужасное во всём происходящем то, что Эва не знала, что ей делать. Был ли у неё хоть один ничтожный шанс избежать всего этого кошмара?
– Да ещё и без пяти минут невеста.
Она не могла ослышаться. Её назвали невестой! И не кто-то там чужой, а родная тётушка, глядящая в глаза с лучезарной улыбкой самой счастливой в мире названной матери.
– Невеста? – как этот вопрос слетит с её губ, она так и не поймёт. Да и толку-то? Может ей хотелось уточнить, не почудилось ли ей, как и разобраться в самом понятии. Что это вообще всё значило? Что такое «без пяти минут невеста»? Неужели существует подобный статус? И если да, то с чем он связан?