Плач дороги

Диденко-Абраменко Юлия

– О! – услышала я сзади и повернулась. – Дочь! – Отец радостно раскинул руки. Он сделал шаг ко мне и завалился на стену.

– Здравствуй, папа, – улыбнулась я и подошла. Хотела обнять, но не смогла себя пересилить. Сильная вонь ударила в нос. – Идем, тебе нужно помыться.

– Я всего лишь неделю не принимал душ, – удивился родитель и поднял руку, принюхиваясь к подмышке.

Внутри екнуло. Во что превратился родной человек? Как так можно? Сглотнув, я помогла подняться и повела отца до ванной. Он не сопротивлялся. Заведя,

подвела к крану, умыла.

– Дальше, думаю, сам справишься, – улыбнулась, оставляя отца.

Сейчас нужно было быстро домыть и что-нибудь приготовить. Закончив с уборкой, вымыла руки и полезла по шкафчикам и в холодильник, но везде было пусто. Я уперла руки в бока, созерцая голые полки. Услышав сзади шум, обернулась. В кухню входил отец.

– Пап, а кроме пустых бутылок есть что-нибудь?

– Есть, – кивнул родитель. Внешне он не изменился, даже ту же грязную одежду надел. Отец прошел до раковины, присел, открыл дверцу и вытащил из-за мусорного ведра бутылку водки. – Вот, полная, для особого случая берег. – Гордо сообщил родитель и встал.

– Я про еду говорила, – вздохнула.

– Нет, еды нет, – замахал рукой отец. – Зачем?

– Ясно, – кивнула. – Как так жить можно? – развела руками.

– Ты меня не учи, – открывая бутылку, кинул отец. – Все такие умные пошли. Натерпись с моего, а потом умничай. – Сказав, он отхлебнул из горла, скривился и указал на меня пальцем. – Сама уехала, сбежала...

Я прикусила губу, чтобы ничего не ответить. Развернувшись, схватила большой полиэтиленовый пакет и стала складывать туда бутылки и прочий мусор. Быстро, толкая непослушные бутылки внутрь.

– Что ты делаешь? Оставь тару...

– Нужно прибраться, – процедила я.

– Выбрасывать не надо, – указал на пакет родитель. – В сарай убери. Я потом сдам.

Бросив недовольный взгляд на отца, запихнула еще одну бутылку в пакет и, убедившись, что туда уже ничего не влезет, вышла из кухни. Подошла к входной двери, остановилась. Я не могла поверить, что вот это – мой отец. Дернув за ручку, открыла дверь и вышла. Сделала несколько глубоких вдохов и направилась к сараю. Он находился сразу за домом.

Дверь была приоткрыта, замок сорвали, и петли свободно болтались. Заглянула внутрь. Темно. Где-то справа был включатель. Пошарила рукой. Щелкнула, и тусклая лампочка осветила небольшое помещение, заваленное разным хламом – ящики, мешки, инструменты. Везде – непонятные коробки. Сбоку, посередине, около маленького окошка. Переступая, чтобы ничего не задеть, добралась до окна, положила на одну из коробок пакет и еще раз осмотрела помещение.

– Свалка, – покачала головой и присела. Открыла первую попавшуюся коробку.

Там находились мамины вещи. Одежда, фото, фигурки мишек (она собирала небольшие статуэтки). Вытащила лохматого жителя леса, покрутила в руках. Мама так ругала, когда я брала их. В последний раз она убрала их на шкаф, но и там я достала

любимых героев.

Сглотнула. Положила мишку в коробку, закрыла и сдвинула к окну. Потом подвинула следующую. Они были не тяжелые, я без труда передвигала их в одну сторону, освобождая пространство. Подойдя к очередной коробке, наклонилась и попыталась поднять. Эта оказалась тяжелой. И вторая попытка, не принесла успеха.

– Что же там такое? – возмутилась и рывком подняла. Отсыревшее дно не выдержало. Я услышала треск, и на ноги что-то упало. – Ай! – скривилась и прижала пустую коробку к себе. Потом откинула в сторону рваный бумажный ящик и посмотрела вниз. – Не может быть! – Присела, осматривая листки бумаги, что вывалились мне на ноги.

Дыхание перехватило. В горле заскребло, словно я подавилась рыбьей косточкой. Захотелось прокашляться. Сглотнув, протянула руку, чтобы взять листок. Подняла его на уровне глаз. Синим карандашом на бумаге была изображена девушка в сидячем положении. На лицо падали волосы. Взяла другой листок – на нем девушка без лица бежала куда-то. Бросила взгляд на другой рисунок. На всех была изображена безликая девушка. Она танцевала, стояла, спала (это я поняла по положению тела). Ни на одном из рисунков не было лица, ни единого штриха.

Я хватала листок за листком, разгребала руками рисунки, пытаясь найти хоть что-то другое. Но все рисунки были однотипные. Схватившись за голову, встала. Сделала несколько шагов по сараю, разбрасывая ногами листы в разные стороны. Потом наклонилась, схватив несколько листков, побежала в дом. Я неслась, как сумасшедшая. Вбежав, кинулась на кухню, отец находился все еще там.

– Что это?! – положила на стол рисунки и стукнула по ним ладонью.

Родитель вытянул голову, присматриваясь к принесенному материалу, и выдал:

– А... твои художества.

– Их там целая коробка... – указала я в сторону сарая.

– Целая коробка, – передразнил отец. – Я еще штук пять таких коробок спалил, – усмехнулся он.

Я осунулась. Родитель говорил все так спокойно. Словно это нормально, когда ребенок рисует безликих девушек.

– Но... как...

– Отстань от меня! – закричал отец. – Приехала, разумничалась. – Он бросил гневный взгляд на меня. – Это все из-за тебя! – Указал пальцем в мою сторону. – ВСЕ!

Я растерялась. Такого не ожидала. Не знала, как оправдаться и что спросить.

– И выгнать тебя не могу, – процедил отец. – Дом на тебя сделан, ты хозяйка. – Он схватил недопитую бутылку и вышел.

А я так и осталась стоять с открытым ртом.

Увиденное поразило, ошарашило, ввело в ступор.

Я стояла, как каменная.

Что теперь делать? Как быть?

Подошла к столу, забрала листки и направилась в свою комнату. Я приколола их кнопкой к стене и легла на кровать.

– Почему я рисую эту девушку? – смотря на рисунки, спросила пустоту. – Почему?