Плач льва

Райт Лариса

— Если бы я мог так определять запахи, как это делаешь ты, у меня бы просто лопнула голова, — говорит мужчина, нажимая кнопку звонка. — Как тебе удается не сойти с ума от такой беспрерывной атаки на мозг?

Дверь открывается. На пороге молодая, миловидная женщина.

— Слава богу, тебе удалось выбраться, — произносит она, увидев Артема, и тут же осекается, заметив собаку: — А…?

— А это Марта. Она со мной.

— Но…

— Но мне тоже ее не с кем оставить.

— А как же?..

— Вот и посмотрим как. Кажется, ты собиралась куда-то идти?

— Да… я…

— Вот и иди. Мы тут сами разберемся, — Артем снимает с крючков сумку и куртку, протягивает женщине.

— Да подожди, я же должна проследить!

— Следить буду я, — он практически силой выставляет женщину из квартиры и, отдав команду «Стоять здесь!» жадно втягивающей носом незнакомый воздух Марте, направляется

в комнату. — Привет, — тут же доносится оттуда его голос, — как дела? — Ответом Артему, как всегда, служит равнодушное молчание. Но мужчина и не ждет реакции собеседника, он продолжает говорить легко и беззаботно, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Знаешь, на улице довольно холодно. Бабье лето точно закончилось безвозвратно. Теперь, мой друг, не успеем оглянуться, и примчится зима. Тебя, правда, это не должно огорчать. Санки, ледянки, ведра, лопатки — сплошная красота, и никаких забот. А ты дом строишь? Замок? Здорово получается. Красивые у тебя кубики: разноцветные.

Мужчина ненадолго замолкает, проходит в комнату, садится на краешек дивана и смотрит на играющего на ковре малыша. Светловолосый пятилетний мальчуган сидит к нему спиной и складывает башню, совершенно не реагируя ни на слова взрослого человека, ни на него самого. Он слегка раскачивается, будто танцует в такт какой-то одному ему известной мелодии, звучащей в его голове, и раз за разом, без конца повторяет одни и те же действия. Красный, желтый, синий, зеленый, красный, желтый, синий, зеленый. Несколько секунд без движения, и кубики опускаются в обратном порядке, а потом снова взмывают, и опять вниз, и в который раз вверх.

— Знаешь, — Артем опускается на корточки рядом с ребенком, — можно еще построить ворота, — он берет несколько кубиков, которые ребенок только что снял, и ставит их по-новому, комментируя свои действия: — Видишь, справа два красных, слева два синих, зеленые сверху, а желтые будут планкой. Настоящие ворота! Здесь могут и машинки ездить. Давай-ка найдем автомобильчик! — Мужчина отворачивается в поисках подходящей игрушки. Он в недоумении: мальчик сегодня на удивление покладист, задумка Артема может окончиться ничем. Но опасения напрасны. Стоило Артему подумать о несостоявшемся эксперименте, как ребенок издает какой-то странный надрывный хрип, бьет по кубикам с такой силой, что они разлетаются по противоположным углам комнаты, и заходится в оглушительном, протяжном, надрывном крике.

— Марта, ко мне! — тут же зовет собаку Артем.

Она появляется на пороге, подходит к хозяину и, не получив очередной команды, стоит и не знает, что делать дальше. Переводит растерянный взгляд с Артема на безутешно плачущего мальчика, потом все же останавливает взор на мужчине, будто хочет спросить его о чем-то. Но Артем прекрасно понимает: собака не хочет спросить, собака спрашивает. Собака спрашивает разрешения, и хозяин благосклонно кивает головой:

— Можно, Марта. Для этого я тебя и привел.

Овчарка тут же наклоняется над ребенком и осторожно облизывает мальчику щеку. Крик моментально прекращается. Артему кажется, что в глазах малыша успевает на секунду промелькнуть едва заметный интерес, прежде чем он вновь отворачивается и возвращается к отработанной схеме действий: красный, желтый, синий, зеленый…

— Сидеть, Марта, — тихо говорит мужчина, и собака садится рядом с ребенком.

Через две минуты Артем снова окликает собаку:

— Ко мне!

Но едва овчарка отходит со своего места, мальчик беспокойно оглядывается. Налицо признаки крайнего волнения и снова охватывающей его агрессии.

— Вернись, Марта, — разрешает Артем.

Собака выполняет команду, и внимание ребенка мгновенно переключается на кубики. Но теперь он строит башню одной рукой. Вторая крепко сжимает стоящую на ковре собачью лапу. Артем не верит свои глазам: впервые за много месяцев он видит, как этот ребенок, не терпящий никаких физических проявлений ласки, испытывающий раздражение от любого, самого невинного прикосновения, сам, по собственному желанию дотрагивается до кого-то живого. Мужчина не сводит глаз с маленькой ручки, и с удивлением наблюдает за тем, как проворные пальчики начинают неторопливо перебирать шерсть овчарки, ощупывать ее когти, поглаживать лапы.

Нет, Артем совершенно не был удивлен самим происходящим, он поразился только скорости, с которой ребенок впустил собаку — довольно большую, способную вызвать у многих неподдельный испуг, — в свой чрезвычайно узкий круг доверия. Артем догадывался о том, что это случится. Собственно, именно на это он и рассчитывал, для того и привел Марту. Уже довольно долго он обдумывал прочитанную в газете статью о том, как животные становятся для психически

нездоровых людей своеобразным мостиком для связи с окружающим миром. Информация, собранная какой-то явно молоденькой, судя по слезливому тексту, журналисткой, поразила Артема. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знает, что звери лучше всяких медикаментов залечивают душевные раны, не заканчивая университетов, не имея дипломов профессиональных психологов и даже не умея говорить. Звери спасают, спасают психически нормальных людей. В этом Артем с лихвой убедился на собственном опыте, но не мог себе объяснить, почему же никогда раньше не задумывался о том, что животные способны оказывать благотворное влияние на очевидное, болезненное расстройство головного мозга. Как только он прочитал статью, сразу же подумал об этом мальчике, на котором врачи обычной детской поликлиники поставили крест. Конечно, существуют специальные центры, программы помощи, виды особой терапии, но все это требует как значительных финансовых затрат, так и полного погружения в беспрерывные занятия с ребенком. Таких ресурсов нет ни у матери малыша, ни у Артема. Возможно, он мог бы найти некоторые денежные средства — свободное время в расписании обнаружить было значительно труднее. Пока еще не начались беспросветные осенние дожди и не наступили зимние холода, добропорядочные собаководы вознамерились обучить своих питомцев основам поведения и рвали тренера буквально на части. Запланировав визит к ребенку еще несколько недель назад, Артем только сегодня смог осуществить задуманное, да и то лишь потому, что мама мальчика накануне позвонила и сказала, что ей нужно уехать, а ребенка оставить не с кем, и Артем вызвался помочь.

Теперь он с удовольствием отмечал, что сделал это не зря. Артем достиг своей цели: мальчик действительно преобразился. Он уже поглаживал Марту всей ладошкой и ощупывал не только лапы, но и бока, живот, пытался дотянуться до морды. Овчарка отворачивалась, но терпела.

— Умница, Марта, — похвалил собаку Артем. Он сел на диван поглубже и прикрыл глаза. «Звери спасают душу, сказал он себе. Хотя почему только душу? Ты же знаешь, Артем, и тело, и жизнь… И жизнь…»

Жизнь артистки Дианы должна была начаться в тот день, когда она впервые принимала участие в представлении. Волновались все: и Артем, и его семья, и цирковые, которые трепетно относились к юной, талантливой особе, и даже сама львица. Диана не могла не почувствовать всеобщего оживления, какого-то особого внимания к собственной персоне, не могла не заметить лишнего куска мяса, любовно положенного ей в миску после репетиции, не могла не забеспокоиться оттого, что вечером к ней вопреки обыкновению не заглянула Анютка. Вместо этого ее почему-то повели на манеж. Повели туда, откуда доносились громкие звуки музыки, к которым до этого она лишь с интересом прислушивалась из своего вольера; туда, откуда уже слышался повелительный голос ее дрессировщика; туда, где раздавались такие знакомые и желанные для нее аплодисменты. Те, кто видел, как Диана шла к кулисам, потом божились, что она улыбалась. Артем всегда скептически относился к подобным заявлениям, но в этих утверждениях коллег ему почему-то совершенно не хотелось сомневаться. Он и сам, стоя на манеже и отдавая команды питомцам, не мог сосредоточиться (непростительно для дрессировщика хищников!) и все представлял, как в эти самые секунды его любимица направляется к своему первому выходу. И ему тоже казалось, что она обязательно, всенепременно должна улыбаться.

Красавец Амур как раз закончил выполнять трюк, когда Артем краем глаза отметил: вышла, села на тумбу, выглядит слегка растерянной, щурится от софитов, увидела его, но продолжает вертеть головой во все стороны, наконец, остановила на ком-то взгляд, успокоилась — все, можно продолжать представление. Львы в тот вечер работали хорошо: не вредничали и не сердились. Если кто и порыкивал, то скорее не от недовольства, а так, для порядка. И даже если огрызался немного, то номер свой выполнял на совесть и не заставлял дрессировщика долго себя упрашивать. Артем решил, что даст Диане посмотреть, как Эрик пройдет по наклонному канату, а Стела и Стар перепрыгнут через обруч, и потом отправит начинающую артистку за кулисы. Для первого выхода простого пятиминутного присутствия на манеже более чем достаточно. Львы отработали, чинно расселись по местам, и в тот момент, когда публика еще не угомонилась и продолжала от души благодарить талантливых зверей, дрессировщик чуть приблизился к тумбе Дианы и скомандовал ей, показывая на кулисы: «Вольер, Ди!» Он не знал наверняка, как поведет себя строптивая кошка. Но она поддалась общему благостному настроению прайда: спрыгнула с места и спокойно засеменила к огороженному железными прутьями загону, через который хищники попадают на арену и покидают ее.