Пламя клинка

Чекалов Денис Александрович

Еще пару минут боярин истошно дергался, потом затих. Свистящая вьюга заметалась среди черных деревьев, и лишь неясный сугроб остался на краю подъездной аллеи.

— Какая досада, право, — заметил я. — Когда его найдут утром, поздно будет звать лекаря.

Моя рука опустилась.

— Никогда не знаешь, где смерть настигнет тебя, — ответил Мортерн.

— Напротив, — ответил я. — Мы сами создаем свою смерть, просто не хотим видеть этого.

Глава 8

1

— Я

помню тот день, — сказал Димитрис. — Наутро к нам приезжали люди из стражи Чернодворца. Искали того боярина. Решили, что он замерз да и сгиб, много людей в ту зиму померло.

— Гораздо меньше, чем на Черной Реке, — отозвался я.

— Вот где я видел ваше лицо, — пробормотал он. — Если честно, драконья лапа и коготь запомнились мне гораздо сильнее. Вы больше их не носите?

— Нет, — я посмотрел на руку. — Хотя иногда жалею. Было забавно, но я не мог творить заклинания, начиная с седьмого уровня.

— Хорошо, — Димитрис отодвинул пустое блюдо. — Вы хотели задать вопрос. Я слушаю.

— Как я уже говорил, можете не отвечать, если не хотите.

— А я сказал, что мне нечего скрывать.

— Ладно.

Я помолчал немного.

— Как случилось, что вы уехали из столицы?

Он усмехнулся недобро — жестко, ощетинив усы.

— Я никому об этом не рассказывал здесь. И ни у кого не хватило смелости спрашивать. Но почему бы и нет?

Его глаза потемнели.

— Тогда я служил в Розыскном приказе, как раз получил железную бляху младшего дознавателя. В тот день была большая облава. Мы взяли черного колдуна…

Значок офицера вспыхнул и заалел.

Димитрис нахмурился.

— Что-то случилось, — коротко произнес он. — Мне надо идти. Напомните, и я расскажу потом.

Он коснулся жетона, ослепительно вспыхнул и растворился в воздухе.

— За ним, — велел я.

Оксана активировала свою карту-телепортатор, и через мгновение мы уже стояли над Северными воротами.

Трое гвардейцев стояли на стенах надвратной башни. Рядом был и Димитрис, новые стражники бежали к нам по боевому ходу.

— Что случилось? — отрывисто спросил Огнард.

Воевода вышел из Круга перемещения.

— Командир, глядите! — воскликнул один из ратников.

Мы посмотрели вниз.

Там, не доходя немного до городских ворот, так, чтобы его было лучше видно с надвратной башни, стоял высохший мертвец.

К его спине и шее было прикручено длинное корявое древко; на нем развевалось бурое знамя с белым рогатым черепом. По краям знамя украшали когти саблезубого мантикора.

— Флаг Саардак-хана, — негромко проронил Димитрис. — Верховного вождя орков.

— Чего он ждет? — спрашивали гвардейцы.

— Чертова нелюдь! — с ненавистью пророкотал Огнард. —

Эти звери поднимают наших покойников, оскверняют наши капища, чтоб к нам же послать гонца. Эх, будь моя воля…

Его рука сжалась в огромный стальной кулак.

— Ну что еще у вас приключилось? — раздался сварливый голос.

Казначей Руфус вышел из Круга телепортации.

— Как поперек меня решать да самоуправничать, так все, конечно же, первые. А как беда случится, так без меня не могут. Беги, мол, Руфус, смени нам опять подштанники. Что здесь такое?

Он подошел к гранитному парапету.

Увидев это, мертвец издал глухое рычание. Тело его затряслось, лицо обратилось к небу, и труп развалился на сотни гниющих ошметков.

Там, где он стоял только что, взметнулась фигура орка, такая огромная, что была выше башни.

— Саардак-хан, — прошептал Димитрис.

Старые шрамы покрывали темно-зеленую кожу.

Тяжелая голова гладко выбрита — честь, какой достойны только вожди. В алых глазах горит острый, нечеловеческий ум, живущий по законам Степи.

Острые клыки торчат изо рта.

Почти без доспехов — орку пристало биться в открытую, веря в силу своей дубины и помощь духов равнины. Черные ремни сходятся в серебряное кольцо на груди.

В правой руке — тяжелая бронзовая булава с двенадцатью пирамидальными шипами, она была и грозным оружием, и символом власти одновременно.

— Люди и гномы, жители Малахита! — громовой голос орка раскатился над стенами крепости. — Да пребудут с вами боги смерти и разрушения. Да услышите вы крики боли каждое утро и плач от страха ночами.

— Это он так здоровается, — мрачно пояснил Огнард.

— Знайте, что мой любимый названый брат, мой младший товарищ и соправитель Великой Древней степи, Аскольд, ваш безраздельный владыка и господин, этим утром покинул Стойбище.

— Что? — послышались голоса.

Огнард рванулся, его руки вцепились в парапет, словно воевода и впрямь хотел прыгнуть на орка, чтобы задушить его.

— Брат мой ушел один. Не взял ни кабаньих всадников, ни шаманов, ни даже бесполезных бездельников, что пришли с ним из города Малахита. Он ничего не сказал о том, куда собирается и когда намерен вернуться.

— Ты! — загрохотал воевода. — Что ты сделал с Аскольдом? Убил его? А может, продал хобгоблинам? Отвечай, мохнатая мразь!

Но голос его, как ни был он громок, без следа тонул в раскатистых словах орка.

— Дозорные, что ночью и днем блюдут покой Великой степи, доложили мне, что названый брат мой на вороном коне ускакал к Снежным Пустошам. Он ничего не сказал мне о своих планах и для вас тоже не оставил послания.

Лапа Саардак-хана взметнулась в воздух, и стражники на стене в ужасе отшатнулись.