Пламя на воде
Шрифт:
– А с тебя?
– В свою очередь спросил Барс.
– Вот это.
На стол лег кинжал.
Рыцарь замер.
Кинжал не казался дорогим: он не был богато украшен - собственно, вообще никак не был украшен. Простая рубчатая рукоять под мужскую ладонь шириной выглядела потемневшей от времени и венчалась тусклой шишечкой, лезвие имело длину в две трети локтя и двустороннюю заточку. Ничем не примечательный кинжал.
Если не считать того, что шишечка имела форму язычка пламени, а лезвие было черным.
Тускло-черным, не отражающим свет, отчего казалось, что в столе разверзлась щель - в некую запредельную пустоту.
Барс знал, как куются такие клинки -
Знал и то, почему металл имеет такой цвет.
Потому что замешан на магии и крови - крови человека, прошедшего Башню.
Кинжал Рыцаря Пламени.
– Вижу, знаешь, что за вещь.
– Удовлетворенно хмыкнул противник Барса.
– Это хорошо. Принимаешь заклад?
– Принимаю.
– Тогда начнем?
Бросивший вызов отстегнул пояс с мечом, неторопливо разделся до пояса, разулся. Выходя на центр зала, заявил:
– Меня зовут Бьорн. Слышал, что это означает?
Барс слышал. В северных странах так называли зверя, похожего на медведя, только с совершенно белой шерстью, злобного и сильного.
– А ты?
– Барс.
– Похоже, мы достойная пара, - хохотнул Бьорн.
Барс скинул рубашку, встал напротив Бьорна. При виде отметин на теле рыцаря глаза бойца сузились.
– Я не думал, что Карам дрался мечами, - заметил он уважительно.
– Хочешь отменить поединок?
– Шутишь так?
– Прищурился Бьорн.
– Как угодно.
Первый удар Барс пропустил.
Такого противника ему не попадалось давно. Карам против Бьорна казался школьником-недоучкой, неповоротливым и медлительным. Поэтому Барс совершил ошибку - наверное, самую распространенную из возможных, но от того не менее серьезную: он ожидал достойного соперничества - и все же недооценил противника. Первый удар мог стать и последним: Бьорн целил в ту самую точку на шее, что использовал недавно сам Барс, отключая мужика на столе, целил собранными в щепоть пальцами, как острием копья; древком же копья было тело Бьорна, выстелившееся в броске столь стремительно, что рыцарь успел лишь чуть отклониться с основной оси удара. В голове зазвенело, когда пальцы, приобретшие твердость металла, скользнули по углу подбородка, срывая кожу - и тут же последовал второй удар, в солнечное сплетение, без паузы, со второй руки.
Второй удар рыцарь принял на пресс, лишь слегка ослабив, и сделал это сознательно. Барс уже включился, вошел в темп, но отчетливо понимал, что долго такой скорости не выдержит - сказывались последствия отравления. Заканчивать надо было быстро. Потому-то он спружинил под ударом - боль в боевом запале почти не ощущалась - выбрал момент, единственный, всего долю мгновения, когда Бьорн раскрылся в атаке, и рубанул его ребром ладони чуть пониже уха, точно выверив силу удара.
Этот бой точно не был зрелищным. Все кончилось в несколько мгновений - окружающие толком и не успели понять, что произошло: вот два бойца стоят друг напротив друга, вот они сошлись - и один оседает кулем на пол, а второй остается на ногах, правда, слегка покачиваясь и испытывая непреодолимое желание согнуться пополам. Те, кто ожидал красивой драки, были, без сомнения, разочарованы; и все же здесь находились люди, кое-какие бои повидавшие - а потому почувствовать, что случилось нечто, превышающее их уровень восприятия, смогли. Толпа притихла. Мужчины молча ждали, но не было уже сжатых кулаков и взятых наизготовку кинжалов - примерно так смолкает и стыдливо прячет инструмент деревенский музыкант, когда в местечко заезжает по случаю столичный мэтр-бард.
Нетвердо ступая, но заставляя себя держаться ровно,
– Пойдем отсюда.
– Одними губами прошептала Алина.
Барс улыбнулся ей ободряюще, отрицательно качнул головой.
– Есть еще желающие?
– Поинтересовался у окружающих.
Вот теперь, похоже, он их таки дожал; и все же уходить было нельзя. Нельзя, потому что нужно было утвердить вновь завоеванные позиции; нужно было выяснить, кто такой Бьорн, и понять, приобрел ли Барс авторитет в глазах противника или же завел непримиримого врага - причем такого, которого лучше не оставлять за спиной. Не мешало бы прояснить вопрос с хозяином, а кроме того - рыцаря очень интересовал черный кинжал. Откуда он у Бьорна? Это могло оказаться концом следа, по которому Барсу, возможно, придется пройти.
Глава XII.
– 1 -
Алина места себе не находила от беспокойства.
Причиной этому были вовсе не грубые нападки, которым она подверглась со стороны присутствующих в зале мужчин. С оскорблениями девушка справилась легко: просто представила себя участницей спектакля, немного более реалистичного, чем это принято, и тем не менее - всего лишь спектакля, в котором каждому отведена своя роль. После этого некоторые реплики стали вызывать у нее желание вмешаться в действие в качестве режиссера: уж очень наигранно и ненатурально они звучали.
По-настоящему беспокоил принцессу Барс. Вот уж чего она не ожидала от всегда уравновешенного рыцаря - так это способности по-мальчишески завестись в ответ на несколько вульгарных бранных слов. Во времена своего счастливого детства во дворце принцессе, частенько посещавшей с исследовательскими целями конюшенные и казарменные дворы, случалось слышать брань покруче - и далеко не всегда она применялась в целях оскорбительных, служа порой всего лишь средством выражения эмоций для людей с ограниченным словарным запасом. Алина не сомневалась, что у Барса опыт в этом деле побольше, чем у нее; тем не менее, с рыцарем явно что-то происходило. Девушка ясно видела окружавшее Барса облако напряженности, все больше накаляющееся по мере развития ситуации; видела сближающиеся брови, сжатые в ниточку губы, сулящий неприятности взгляд непривычно похолодевших темно-карих глаз. ``Да он же на драку нарывается, - поняла Алина.
– Да что же это? Ему ведь нельзя!''
Роль, которую играла сама Алина, была по определению пассивной и возможности предпринять что-либо не предполагала. Однако девушка сделала несколько робких попыток отвлечь рыцаря, перевести его внимание на себя; по ее твердому убеждению, лучшим ответом на любые оскорбления стало бы их полное игнорирование. Попытки успеха не имели - скорей, эффект получился отрицательный: в обращенном на Алину взгляде мелькнула боль и вина - как у нерадивой сторожевой собаки, не сумевшей защитить хозяина. ``Нет!
– Захотелось закричать Алине.
– Я вовсе не так к этому отношусь!''