Пламя на воде
Шрифт:
– А где искать?
– Ребята подскажут.
– Договорились. Но если просплю - не взыщи. Траванули вы меня здорово.
– Да? А когда дрались, я этого не заметил.
– Прищурился Бьорн.
Барс расхохотался, хлопнул северянина по плечу; Бьорн вторил ему своим гулковатым смехом. С виду это походило на взаимоотношения закадычных друзей; вот только вывод, который сделал рыцарь из беседы с Бьорном, этой видимости противоречил. Общаться с северянином было все равно, что заигрывать с прикормленным слегка волком; дружеские чувства Бьорну знакомы не были, похоже, ему не были знакомы вообще никакие чувства. Дикий зверь, хитрый и злобный, уважающий только непосредственные
Алина подошла к поднявшемуся рыцарю, сразу прижалась к нему - как-то очень естественно, по-родственному, как к старшему брату, с которым вместе росли; вряд ли девушка представляла себе, как вибрирует каждый нерв в теле Барса в ответ на ее прикосновение. Вряд ли она вообще задумывалась над такими вещами.
– Пошли.
– Сказал ей Барс, едва заметно отстраняясь.
– Найдем Руму, попросим еще матрас, какие-нибудь одеяла. Надо же обустраиваться.
– Мне расческа нужна, - пожаловалась девушка.
– И зеркало. И еще кое-что. И помыться бы здорово было.
– Вот все и узнаем.
Рума оказалась просто кладезем полезной информации, несмотря на свою немоту. Она сумела организовать все: огромный туго набитый матрас, который порывалась самолично отнести в башню, подушки и одеяла в количестве более чем достаточном, даже постельное белье и туалетные принадлежности. Устроила Алине горячую ванну в огромной деревянной бадье в прачечной, предложила ей сменную одежду - простую, зато свежую, и показала знаками, что платье девушки она намерена постирать. Барсу раздобыла сапоги, ношеные, зато подходящие по размеру; приволокла целую коробку свечей; вообще с такой готовностью кидалась исполнять любые пожелания, что можно было подумать, будто на побывку к ней приехала парочка горячо любимых родственников. Рыцарю Рума вовсе не показалась неприветливой.
Пока Алина отмокала в бадье, Барс сидел на кухне, пытаясь разговорить Толстуху Су. Повариха от присутствия рыцаря была не в восторге, но возражать не смела, только сопела недовольно и поворачивалась спиной. Однако постепенно ее говорливая натура взяла верх, она начала отзываться на реплики, а потом и поддерживать беседу. Барс беседовал с ней на темы совершенно нейтральные; когда закончилось обсуждение погоды, сева, видов на урожай и связанных с этим народных примет (рыцарь свои знания по означенным вопросам исчерпал полностью), Толстуха наконец разговорилась.
– Вы, господин, я вижу, человек незлой.
– Сказала она, присаживаясь на лавку напротив Барса.
– Руме вы понравились, а у нее сердце вещее. И к девочке относитесь по-человечески, помыться вот привели, за стол ее с собой сажали. А только лучше бы ей здесь не быть. Мала она еще для таких дел. Сегодня вы с ней, а завтра она кому достанется?
– Я ее не брошу.
– Уверенно пообещал Барс.
– Ну-ну.
– Проговорила Толстуха, снова поворачиваясь к плите.
– Оно-то так. Если бы все в этой жизни только от нас зависело.
– Что ты имеешь в виду?
Повариха промолчала, только снова засопела себе под нос.
– Скажи мне, Су.
– Попросил рыцарь негромко.
– Если что-то знаешь - скажи. От меня никто ничего не узнает.
– Соли я не доложила.
– Сообщила Толстуха.
– Опять не доложила соли. Теперь уж поздно, вкус будет не тот. Хотя, один хрен - хозяина нет, а эти не разберутся.
– Что ты знаешь о хозяине, Су? Что тебя беспокоит?
– Девочке лучше перед ним не светиться.
– Помолчав, ответила женщина.
– Шлюх он ненавидит.
– Что же делать?
– Отправьте ее в деревню.
–
На этот раз молчание длилось гораздо дольше.
– Не знаю.
– Наконец неохотно выдавила повариха.
– Не знаю. Теперь, может, и нет.
– Теперь - это после моего появления?
– Не знаю я!
Толстуха отошла к столу, принялась ожесточенно месить тесто, словно вымещая на нем свою невысказанную злость.
– Ты ведь можешь помочь, Су.
– Сказал Барс очень тихо, почти шепотом.
– Ты ведь хочешь помочь. Не мне - девочке. Решись, а? Пожалуйста.
Повариха молчала, звучно чавкало тесто. Ритмично перекатывались под домотканной рубахой мясистые плечи.
– Пожалуйста.
– Повторил Барс.
– Уходите отсюда.
– Зло выговорила повариха.
– Уходите; не знаю, что на меня нашло. Я и не вижу тут ничего, кроме своей кухни. И не знаю ничего. Испорчу из-за вас тесто - на кого шишки посыплются?
– Ты же добрая, Су. Помоги ей.
– Приедет хозяин - пусть бежит сразу ко мне, по черной лестнице. Спрячу. Больше ничего не проси.
– Спасибо.
– Когда хозяин приезжает, у ворот в рожок трубят.
– Спасибо, Су.
– Уходите теперь.
Когда Барс был уже на пороге кухни, он услышал, как Толстуха негромко пробормотала себе под нос:
– Помогите мне Небеса.
– 3 -
Вылазку в найденный Алиной потайной проход решили устроить ночью. Вечером Барс провел еще пару часов с Бьорном; библиотека оказалась не только излюбленным местечком доверенного лица, но и зоной его обитания - даже ночевал северный медведь в небольшой смежной комнатке - и это вызывало вполне оправданные подозрения и изрядно осложняло задачу. Если в функции Бьорна входила охрана потайного хода, затея становилась попросту рискованной - не похоже, чтобы он с прохладцей относился к своим обязанностям. Все это Барс попытался втолковать принцессе, убеждая ее не соваться в библиотеку, однако успеха не имел: она молчала, но в огромных серых глазах светилось столь непоколебимое упрямство, что рыцарь махнул рукой и сдался. Барсу пришла в голову - и изрядно напугала его - мысль, что, вздумай он отложить исследование хода, с Алины станется отправиться туда в одиночку. Поэтому рыцарь просто сделал все, что от него зависело, чтобы Бьорн в эту ночь спал крепко - другими словами, накачал его вином так, как только смог, не вызвав при этом подозрений. Однако мощный организм северянина, похоже, расправлялся с выдержанным таосским, словно с легким сидром, и на душе у Барса было неспокойно.
Даже ночью замок не засыпал полностью. Перемигивались на стенах факелы караульных, разрывая ночную мглу оранжевыми сполохами. То и дело долетали снаружи приглушенные ранним, не по сезону, туманом голоса; потрескивали свечи в большом зале, освещая стол, накрытый холодными закусками - к смене ночного караула. Среди старых стен, в коридорах и переходах, где сам камень слегка потел от промозглого ночного холода после теплого по-летнему дня, рождались звуки, происхождение которых объяснить было трудно. Они вносили свою лепту в ночную жизнь замка, создавая ощущение некого призрачного присутствия, заставляя даже отнюдь не чувствительных к таким вещам нынешних обитателей то и дело оглядываться через плечо. Поэтому ли, по другой ли причине, но факелы и светильники в замке жгли, не жалея, и в самый глухой час ночи там и сям плясал по стенам неверный отсвет огоньков.