Planescape: Torment: "Пытка Вечностью"
Шрифт:
— И что же?
— Ты вернулся в город в час бедствий, странник. Дива одержал великую победу, забросив нас сюда на верную погибель. Есть лишь один способ вернуться назад — уничтожить диву, убрав тем самым с города печать его лжи и предательства. Чем крепче вера города в прощение, тем слабее дива.
— Все это содеял Триас?
— Дива появился из- под земли и здания принялись рушиться, а затем мы оказались здесь. Есть лишь один способ сразиться с Триасом — ослабить его, совершая добрые дела, отвращая горожан от хаоса и зла к доброте.
Мы прошлись по городским улицам. Жители обвиняли друг друга в случившемся. Каждого встречного я старался убедить в необходимости единства, ибо в том состоял их единственный шанс вернуть Курст на Внешние Земли. Несколько герелетов уже проникли в город в поисках жертв; мы уничтожили этих демонов. Также нам пришлось сразиться с теми жителями Курста, которые отказались решать дело миром.
Когда мы направились к мэрии, к нам устремился отшельник, которого мы повстречали в тоннелях под Курстом незадолго до того, как освободили Триаса. Покрытый толстым слоем грязи человек с жирными длинными волосам, согбенный годами и тьмою, выпалил:
— Кайс — хранитель рассказал о том, что ты сражаешься за нас. Ты уже ослабил его… хаос в городе прекращается, и его замыслы провалились. Закончи же начатое! — Он указал на мэрию.
— Откуда ты знаешь обо всем этом?
— Я чувствую его там, подобного пылающей луне. Я слышу, как он гадает, придешь ли ты. Он стремится к противостоянию!
68. Триас Предатель
Мы ступили в здание мэрии, поднялись по лестнице на верхний этаж. По пути нас атаковали сомьены — создания, похожие на коней, воришки да одиночные демоны, но поединки с ними не задержали нас надолго.
На балконе верхнего этажа мы увидели Триаса, взирающего сверху на город, обреченный им на уничтожение. Даже не оборачиваясь, дива знал о нашем присутствии.
— И чего ты надеешься достичь здесь? — Вытянув руку, Триас указал на панораму города. — Много добра ты свершил за столь малое время, смертный. Но его недостаточно, чтобы предатели эти осознали всю глубину своих заблуждений.
— Почему ты солгал мне?
— Ты нуждался в том, чтобы тебя направили. Цена твоей нужды — предательство. С чего это ты решил, что имеешь право лишь на правду в этой жизни и в последующих? Какая наглость! Да, освободить меня — твой долг как существа низшего. Я ничего тебе не должен и именно этим я с тобой поделился. Я дал тебе больше, чем ты заслуживал. Ты освободил меня, чтобы помочь самому себе.
— Тогда зачем ты притащил Курст на Карцери?
— Это город предателей и они получили то, что заслужили. Нет здесь никаких «зачем». Сие ознаменует противостояние мое с Нижними Планами. Деяние послужило торжеству величайшего добра.
— Величайшее добро? Какой смысл ты вкладываешь в это определение?
— Кровь, пролитая армией демонов, будет искуплена праведным гневом Сил Небесных. Те, кто падут при этом, отдадут жизни ради торжества величайшего добра.
— Злые семена не смогут дать добрые всходы.
— Я не буду судим тобою, смертный, который прожил жизни свои так, как прожил. Позволь мне поведать тебе о предательстве: предательство — это трусость, продажа оружия своим противникам из страха, что они перестанут воевать друг с другом и обратятся против тебя. Предательство — это отказ следовать примеру. Предательство — это позволить демонам разорять Планы до тех пор, пока зло не угнездится во всех сердцах. Потому не спрашивай, зачем я стремлюсь разжечь огни войны на склонах Горы Целестии.
— Ты затмеваешь сущность добра злом воплощенным. По мне, это и есть предательство.
— У предательства много определений. Нужно прожить долгую жизнь, чтобы осознать их все. Даже твоя жизнь, не будь она затронута забвением, длилась не столько столетий, чтобы прочувствовать их. Подобное предательство — не предательство вовсе.
— Что на самом деле случилось с твоими крыльями, Триас?
— Огни Баатора воистину горячи, но они — лишь жалкие свечи в сравнении с яростью отца. — Он провел рукой по обугленным остовам своих крыльев. — Нет большей боли, чем быть изгнанным с Горы Целестии.
— Так ты — павший? Почему я вообще должен верить твоим словам?
— Не говори мне о предательствах и падениях, смертный. Я готов принести в жертву даже себя ради торжества Добра.
— Благородно, Триас, но что дает тебе такое право?
— Я здесь. Я вижу зло. Я готов положить конец ему. Моя воля дает мне такое право.
— Воля не может давать право, Триас. Отступи, и нам не придется сражаться.
— Ты действительно настолько глуп, что готов противопоставить свое псевдо — бессмертие истинному? Отступи, человек, или я отвечу на твой вызов.
— Начнем, Триас.
— Давненько я ни с кем не скрещивал меч. Мы будем драться один на один, ты и я.
Это было тяжелое сражение. Не потому, что Триас был могуч; вообще-то, он оказался слаб, труды наши по единению жителей Курста сыграли свою роль. Но я не мог уничтожить его, ибо лишь он обладал необходимыми мне знаниями. Наконец, Триас признал свое поражение.
— Я сдаюсь тебе, смертный. Мое заключение ослабило меня… в моем нынешнем состоянии я гораздо слабее тебя.
— Мне все еще нужны твои знания, Триас. Расскажи, как достичь Крепости Сожалений.
Триас выплюнул кровавый сгусток прежде, чем ответить.
— Перед тем, как я скажу это, ты должен кое- что пообещать мне. Ты должен поклясться сохранить мне жизнь. — Мысль о том, что я оставляю Триаса в живых, дабы он и дальше мог предавать, была мне неприятна, но мне нужны были его знания. К тому же оставался маленький шанс на то, что он сумеет искупить свои грехи. Да и Равел уже мертва. Я не мог позволить себе терять столь ценные источники информаций на случай, если смерть вновь придет за мной.