Planescape: Torment: "Пытка Вечностью"
Шрифт:
— Да, вернись! Вернись к нам, череп! Череп…
Морти затрясся от страха.
— Я не могу вернуться назад, шеф! Не могу! Не могу!
— Он здесь не для того, чтобы вернуться к вам. Но у меня есть вопросы, Колонна Черепов…
— Запах… силен. Он разнесется по Планам и Бел придет.
— Запах?.. Какой запах?
Очи голов повернулись в глазницах и вперились в Падшую Грэйс.
— Запах… Ее запах… Запах
Морти тяжело вздохнул:
— О, просто прекрасно!
Наконец, головы обратились ко мне.
— Если у тебя есть вопросы, задавай, да поскорее!
Некоторые из голов строили рожи и тихонько гудели. Должно быть, смеялись надо мной.
— Как я уже говорил, у меня…
Не успел я закончить фразу, как Колонна задрожала и иная голова пробилась на поверхность. Когда слизь стекла с нее, я узнал Фарода. Тот выплюнул какую-то окровавленную дрянь и прокряхтел:
— Анна, моя дорогая доченька! Ты ли это?
— Папа! Что ты делаешь в этом месте? — выкрикнула Анна.
Остальные головы притихли, позволяя Фароду ответить, лишь немногие о чем-то тихо шептались между собой, бросая косые взгляды на Анну и голову ее приемного отца.
— Моя дорогая девочка, я был неправ насчет Сферы. Обладать ей оказалось недостаточно, и погляди, где я закончил… Я молю тебя, милая Анна! Спаси своего бедного отца! Спаси меня! О, молю, спаси меня! Спаси м… — Воющая голова Фарода начала погружаться назад в нутро Колонны…
Анна жгла чудовищное нагромождение взглядом, до боли сжав кулаки. На ее лице отражались гнев и отвращение.
— Хотел бы я помочь ему, Анна. Никому бы такого не пожелал!
Анна моргнула, сплюнула и отвернулась от кучи голов. Она передернула плечами не глядя на меня.
— Ты любила Фарода, Анна?
Анна резко обернулась ко мне, смерила испепеляющим взглядом.
— Он был моим папашей. — Она оскалилась. — Я ненавидела его. Во мне он видел лишь средство, которое соберет больше трупов, принесет больше хлама и деньжат в его хранилище. «Анна дорогая», «Малышка Анна, ты — самая большая драгоценность у меня в хранилище», — лгал он. Он лгал и лгал. Он был слаб разумом и телом. От него несло, как от трупа, а вел он себя, как стервятник, жрущий падаль. — Огонь в глазах Анны разгорался все ярче, но голос затихал. — И он был единственным, кто когда- либо проявлял ко мне толику доброты. Это все, что ты хотел услышать, так? Доволен теперь?
— Хватит! — рявкнули зловонные головы Колонны. — Мы устали от вашего бессмысленного пререкания и хотели узнать, зачем вам понадобились.
Головы задвигались на поверхности кучи, кивая и перешептываясь, а затем разом взвыли:
— Задай нам вопрос, но будь готов заплатить цену ответа. Ты должен будешь рассчитаться с нами.
Я спросил головы, знают ли они, кто мой убийца, мой враг.
Колонна долгое время безмолвствовала; некоторые головы просто отвернулись, лица остальных
— Мы… не знаем. Те головы, которые владели этим знанием, были уничтожены… оторваны от нас. Мы не сможем дать тебе ответ на этот вопрос.
Я спросил у Колонны, кто я такой. Ответ мог многое прояснить.
Сгнившие губы голов растянулись в ухмылках, прохрипев ответ:
— Мы дадим ответ за одну услугу… Череп… Мы требуем череп в дар! Верни его нам и мы ответим на твой вопрос.
— Не отдавай меня им, шеф. Пожалуйста!
— Прекрати свои жалкие протесты, череп! Не тебе решать! — головы Колонны медленно обернулись ко мне, глаза их сузились. — Слишком долго избегал он своей судьбы; он — наш. Если ты вернешь его, мы будем весьма благодарны сему дару… Мы так хотим насладиться его криками…
Я поинтересовался, какие еще «дары» они примут. Головы задали вопрос насчет местонахождения Фьюлля Раздвоенного Языка, но я не собирался открывать им его убежище, даже если демон помог мне из- за действия заклятия, наложенного дивой Триасом. Тогда головы потребовали игрушку — модрона, которая дарует допуск к их экспериментальному подземелью в Лимбо, но ведь там еще оставались модроны; Колонна наверняка продаст игрушку какому- нибудь демону, и я предам модронов.
Я попросил их назвать другие возможные дары. Головы потребовали Падшую Грэйс, надеясь съесть ее заживо и искупаться в ее крови, а когда я отказал, запросили демонической крови Анны. Но и этого я им не дам, даже если Колонна — последняя возможность во Вселенной получить необходимые мне знания.
Тогда головы назвали то, на что я согласился — они возжелали вкусить крови бессмертного.
— Что ж, подойди к нам… да, ближе… — Казалось, головы подались чуть назад, когда я приблизился к Колонне… Хоть я сделал один- единственный шаг, но обнаружил, что подошел к куче куда ближе, чем стремился. Не успел я и пальцем шевельнуть, как меня с головой накрыла волна изломанных костей и сгнившей, кишащей червями плоти. Тьма объяла меня, а головы Колонны начали есть меня заживо…
В себя я пришел неподалеку от Колонны Черепов, не совсем сознавая, что произошло, но испытывая боль во всем теле. Уж не знаю, через что я прошел, но теперь я чувствовал себя более слабым. Чудовищные головы глумливо улыбались мне и облизывали губы. Когда они заметили, что я пришел в себя, то ответили на мой вопрос.
— Не кто — что. Ты был разделен. Ты — один из множества людей — один во множестве людей. Каждый — добрый или злой — монстр, который отбрасывает тень на сущее.
— О, да. — Глаза голов сузились, а на лицах появились недобрые улыбки. — Каждый раз, когда ты умираешь, — бессмертный, ты отбрасываешь тень… Каждый раз, когда ты умираешь, кто-то другой умирает следом за тобой. Эти тени… они собираются вместе, в Крепости Сожалений, стремясь утолить свой голод… тобой. Сколько раз ты умирал, безымянный? Сколько сотен… тысяч… погибло из- за тебя? — Колонна содрогнулась от злого хохота; головы откровенно строили мне жуткие рожи. Я предполагал, что смерти мои не обходятся без последствий, но теперь я знал самое худшее. Каждый раз, когда я умирал, вслед за мною умирал некто невинный. Мне необходимо разорвать этот отвратительный замкнутый круг; да и я не могу позволить себе умирать больше.