Планета Афон. Дева Мария
Шрифт:
Фамилия Уланова подействовала: вздохнув, Изабелла стала распаковывать свои чемоданы в предоставленной ей клетушке. Но она так и не смогла понять, почему этот дом называется элитным: внизу кинотеатр и хлебный магазин, ранним утром грузчики выгружали товар, шумели, устраивали жильцам «побудку». А вечерами, в десять, а то и в двенадцать оканчивались сеансы и толпы зрителей вываливались из кинозала, громко обсуждая просмотренный фильм.
–Я живу над «хлебом и зрелищами», – пыталась отшучиваться Фаина Георгиевна, но на сестру это ничуть
– За что тебя приговорили жить в такой камере? Ты, наверное, в чём-то провинилась.
В первый же день, несмотря на летнюю жару, Изабелла натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлковое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя «Шанелью», и сообщила сестре:
– Фаиночка, – я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин.
– Не надо! – в ужасе воскликнула Раневская. В Стране Советов царили процветающий дефицит всего и вся и вечные очереди. Она понимала, как это подействует на неподготовленную парижанку. – Не надо, я сама куплю.
– Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, – с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась наперерез.
– Я пойду с тобой!
– Фунт мяса выбирать вдвоём – это нонсенс! – заявила сестра и вышла из квартиры.
– Но ты же не знаешь, где наши магазины! – Раневская сделала последнюю попытку уберечь сестру от шока советской действительности.
– Ты думаешь, я не смогу найти мясную лавку? – со снисходительной улыбкой упрекнула её сестра и поспешно скрылась в лифте.
Раневская рухнула в кресло, представив себе последствия встречи сестры-иностранки с недоразвитым советским социализмом. Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала «Мясные изделия». Она заглянула во внутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, нотный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей.
Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу:
—Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?
Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в стоп-кадре, замерли и затихли. Даже потный мясник от такого «здрасте» не сумел донести до весов очередную порцию «.мясных изделий». А бывшая парижанка продолжала:
– Как вы спите, месье? Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять пару ложек коньячка, желательно «Хённесси»… А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?.. Нельзя наказывать детей – можно
– Да, – наконец, выдавил из себя оторопевший мясник и в подтверждение кивнул.
– Не сомневаюсь. Вы похожи на учителя словесности: у вас на лице проступает интеллект.
Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник смахнул с лица пот.
– Мсье, – перешла к делу Изабелла. – Мне бы полтора фунта бон-филе. У вас найдётся?
– Да, – кивнул мясник и нырнул в кладовку. Его долго не было, видимо, он ловил телёнка, зарезал и приготовлял бон-филе. Вернулся уже со взвешенной и завёрнутой порцией мяса.
– Спасибо, – поблагодарила Изабелла. И добавила: – Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в четыре часа дня. Вас это устраивает?
–Да, – в третий раз кивнул мясник.
Расплачиваясь в кассе, Изабелла Георгиевна порадовала толстую кассиршу, указав на её обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в тяжёлую башню:
– У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже красятся в блондинок. Но вам лучше распустить волосы, чтобы кудри лежали на плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо.
Польщённая кассирша сделала попытку улыбнуться. Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна ахнула: такого свежайшего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал его из своих личных запасов.
– Бон-филе надо уметь выбирать! – гордо заявила Изабелла.
С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала «Мясные изделия». В эти дни, ровно в четыре часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал магазин, вешал на дверь табличку «Переучёт», ставил рядом с прилавком большое старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об Эйфелевой башне, о Елисейских полях… А он, подперев голову ладонью, всё слушал её… И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская улыбка…
«Яко аще не Господь был бы в нас, внегда востати человеком на ны, убо живых пожерли быша нас» [Пс. 123; 2]. Слова сии произнесены иудеями во время возвращения их в отечество своё – Иерусалим. Они заповедуют, что когда мы возвратились в Иерусалим, восстали на нас народы соседних стран до ограждения Иерусалима стенами. И действительно, аще бы не помощь Благого Бога, то не освободиться бы им от рабства, и соседние народы поглотили бы их живыми, будучи побуждаемы завистью. Выражение «убо живых пожерли быша нас», показывает скорость погибели и истребления иудеев. Разве допустимо спорить с Истиной?..