Планета Афон. Дева Мария

Severo Мигель

– Мария Иоакимовна, – при этих словах она резко повернулась ко мне, словно в руках у меня была чёрная кобра, – да Вы не пугайтесь, просто хотел поблагодарить Вас за чудесный рассказ о Боспорском царстве. Меня давно увлекает эта тема, – тут я немного слукавил, примерно процентов на девяносто пять, но что не сделашь ради очаровательной женщины?

С высоты своего «полутораметрового с кепкой» роста mademoiselle окинула меня с головы до пят удивлённым взглядом, видимо решив, что ВПС решил над ней таким иезуитским образом банально поиздеваться.

Должен сказать откровенно, что у меня и в мыслях подобного не пробегало, но то, что она почувствовала некую фальшь в моих словах, делала ей честь.

– Вам действительно было интересно? Мне показалось, что меня никто не слушал, а не заснул только потому, что состояние дороги не позволяло, – скороговоркой выпалила она, при этом уста её в кои веки озарились обаятельнейшей улыбкой.

– Разве я похож на барона Мюнхгаузена? – привычка отвечать вопросом на вопрос, видимо, отправится в мiръ иной намного позже моего отшествия с этого света.

– На Мюнхгаузена может быть, хотя это мой любимый литературный герой. А вот до барона точно не дотягиваете. Можно поинтересоваться, Вас врать учили в кадетском корпусе или в Царскосельском лицее? – при этом она грациозно взглянула на каблучок своих босоножек.

– Вообще-то я заканчивал Сорбонну, а до этого стажировался в Оксфорде. В МГУ меня выдвинули на президентский грант, но в казне не нашлось столько баксов, чтобы оценить по достоинству мои задатки. Или придатки, так и не понял. Однако откомандировали в Оксфорд. Но тамошний уровень слишком мелковат, поэтому Сорбонна приняла меня вне конкурса.

– А в Институт Карманной Тяги имени Воровского поступить не пробовали? Хотя там повыше конкурс, чем в Сорбонне. Мой приятель окончил его с отличием, сейчас проходит преддипломную практику на Колыме. Через восемь лет обещали взять в газету «Правда».

– Ну-у, туда-то таких с руками отрывают, – автор этих строк развёл руками, как некогда «финский рыболов, несчастный пасынок природы», бросавший в неведомые воды свой ветхий невод и показывающий своим сотоварищам размер выловленной им селёдки иваси.

– Вас бы тоже с руками приняли, даже с ногами. А вот с головой сомневаюсь…

– Скорее бы забили ногами. С подобным электоратом разошёлся во взглядах ажник с того момента, когда появился на этот свет, – при этом указал пальцем на подножный асфальт.

– А позвольте поинтересоваться, когда Ваша светлость соизволила появиться на свет?

– Примерно на полвека раньше Вас, mademoiselle, – при этом I’m слегка поклонился.

– Вы явно поспешили! Наш бурный век оценил бы Ваши таланты по достоинству.

– Вообще-то я их не растерял, акуратно сохранил в малахитовой шкатулке и даже слегка присыпал нафталином, чтобы моль не похитила. А то ведь как бывает…

– Это чувствуется. Всмысле запах нафталина, – Мария Иоакимовна демонстративно достала из сумочки флакончик «Шанели №5» и освежила за ушами. При этом обнажились фианитовые серёжки, а также

игриво звякнул псевдожемчужный браслет на запястье правой руки.

– Зато божественный запах Ваших изумительных духов не оставил от него и следа! Но если мой юмор отстал от нынешнего на полвека, могу перейти к поэзии. Вам как, больше по душе золотой или серебрянный век русской поэзии? Или предпочитаете зарубежную классику?

– Предпочитаю надписи на стенах туалета. Они, по крайней мере, без фальши, – сказала, как отрезала mademoiselle Долгорукова. – В анналах Вашей памяти не отыщется подобных шедевров? – она взглянула на меня с таким жгучим интересом, с каким бериевские опричники глядели на подследственных после месяца безуспешных потугов выбить нужное показание.

– На три фолианта! – обрадовался азъ недостойный. – Вам о любви или о разлуке? Может, предпочитаете отдых за границей, так у меня и про это три ушата и две корзины виршей.

– Предпочитаю «франклины» с «ерофей палычем», но согласна и на кредитную карточку.

– Слу-у-ушайте!!! Мы же с Вами братья-сестры-близнецы! – ВПС вынул из нагрудного кармана кредитку «Visa» и покрутил её в пальцах. – Так, может, перейдём на «ты», а то единокровным детям поручика Ржевского как-то не пристало «выкать» друг другу.

– Что-то Вы больно шустрый, как вода в роднике.

– Хочешь сказать как вода в унитазе, только Заратустра не позволяет?

– Да, примерно так, – она снова глянула на часы, давая этим понять, что пауза затянулась.

– Ну, если хочешь, я свистну, таки через минуту все сбегутся. Продемонстрировать?

– А у нас что, экскурсионная поздка или гоп-стоп?

– О-о-о, ты по фене ботаешь? А, я забыл, ты же Институт Карманной Тяги заканчивала…

– Я со студентами работаю. С ними не то, что по фене, по-собачьи говорить научишься.

– Разве нынешние студенты такие дикие? Я что-то этого не замечал, или не пытался…

– А ты поприсутствуй на лекции по древней истории, быстренько поменяешь мнение.

– Да… я уже в археологической экспедиции поприсутствовал, жив пока…

– А ты сколько дней в экспедиции? – Маша заинтересованно стрельнула очами в мой лик.

– С утра четвёртый пошёл. А вообще скоро месяц, – ответил I’m без запинки.

– Понятно. Тогда разговаривать не о чем, – она демонстративно отвернулась.

– А если бы я сказал, что четвёртый месяц, было бы, о чём разговаривать?

– Тогда тем более, – отрезала Маша. – Враньё на версту не подпускаю.

– Почему сразу враньё? Я знаком с Николаем Ивановичем уже почти полгода и…

– Потому что я сама работала в экспедиции, но недавно попросила Виноградова устроить меня в Керченский музей. Немного не сошлась характерами с тамошними девицами.

– Так во-от в чём де-ело! Значит, это он поручил тебе провести экскурсию, я правильно понял? – при этих словах она повернулась ко мне и готова была испепелить взглядом.