Планета Афон. Дева Мария
Шрифт:
– Могу и вертолёт. Но проще позвонить в лагерь и запросить подмогу.
– Нет, только не это! А то приедет, не дай Бог… – Маша не договорила, кого она не хотела просить ни под каким видом, но мне почему-то подумалось про Василия Татьяныча…
Секрет долгой женской дружбы – это разные вкусы на мужчин и одинаковые – на вино. Если у Маруси лишь намёк на мадам Резеду вызывает алергию, а с вином она, похоже, совсем не дружит, то вывод напрашивается сам собой: интересы сошлись на мужчине. Интересно на ком? Избранников не так уж и много,
А может, всё-таки есть? Будь Маша мне безразлична до кариеса, верняк не стал бы приглашать её в нашу тёплую компанию, ажбы не растаяла подобно Снегурочке. Значит, чем-то она меня зацепила, если легко готов променять очередную «лунную рапсодию» на сухое общение с ней ненаглядной. Не знаю, готов ли драться за неё на дуэли, но в разведку бы с ней пошёл.
– Могу тебя уверить со всей очевидностью, что она точно не приедет, – прежде чем брать её с собой в разведку, решил провести мимолётный тест, который должен многое прояснить.
– Почему ты так считаешь? – удивлённо спросила она, чем выдала себя с головой.
– Ты даже не спрашиваешь, кого именно я имел в виду, – меня разобрал лёгкий смех.
Маруся не сразу, но всё-таки поняла свой прокол. Даже бывалые разведчики засыпаются на подобных мелочах, а уж для неискушённой девицы это тем более простительно.
– А кого именно ты имел в виду? – этим вопросом она намеревалась спасти положение.
– Я имел в виду Бабу Ягу в ступе, а ты о ком подумала? – азъ есмъ продолжал улыбаться.
– А я подумала о Снежной королеве… И о чудесных сказочных санях…
– А мне кажется, ты подумала о Серёге. Кстати, он уже приехал…
– Серёжка приехал?! Когда? – тут уже Порфирий Петрович нюхает нафталин. Разве ваш покорный доложился, какой именно Серёга приехал? В столовке, по крайней мере, двоих кликали этим именем, но то были студенты. Не могла же Маруся влюбиться в школяра?
Круг замкнулся. Во всяком случае, для меня неразрешимых вопросов больше не существовало. Бабспорское царство «разделилось в себе самом», не поделив элитного самца.
– Ещё позавчера. А ты давно Серёгу знаешь? – у меня уже возник неподдельный интерес.
– Уже несколько лет. Он постоянно принимает участие в Рождественских чтениях, выступает с докладами. А вообще он поёт в храме Троицы Живоначальной, где служит отец Владислав (Цаплин). Слыхал про такого? Он и зазвал Серёжку на Рождественские чтения.
– Естессьно слышал. Кто же не знает отца Владислава?
– Почему ты так оптимистичен? Многие не знают… Которые газет не читают…
– Те, кто не читает газет, они не вылезают из интернета. А там его имя мелькает как стробоскоп. Он часто выступает с докладами, со статьями, да и просто с комментариями.
– Что-то я никогда не встречала. Впрочем, я не люблю особо по интернету лазить. Так, по работе или письмо кому напишу, а новостями почти
– Станно для историка не интересоваться современными новостями. Хотя…
– А ты давно с Серёжей знаком? – Маша не дала мне развить свою мысль.
– Мы познакомились в мае месяце на Афоне. Я как раз ждал своих друзей в Русском Пантелеймоновом монастыре, а он мимоходом туда забрёл. Так и познакомились.
Маша неожиданно просияла, видимо от предвкушения предстоящей встречи с ним. Глаза её засветились, словно гирлянды на рождественской ёлке, а если у женщины в глазах искорки, значит, тараканы в её голове что-то празднуют. Что именно? Вот мы вечерком и поглядим.
– Так какая же кошка между вами пробежала? Чёрная или тигровой расцветки?
– Ас чего ты взял, что между нами… У нас никаких конфликтов не было.
– С чего взял, говоришь? С верхней полки, где спариваются волки. Прости, Маша, но я не первый год живу на этом свете и не первый десяток лет. Кое в чём разбираться научился.
– Та-а-ак, и в чём же ты научился разбираться?
– Во всяком случае, в картофельных очистках как Альберт Эйнштейн. И ещё кое в чём.
– Слушай, тебе бы в цирке работать, Олега Попова бы затмил. Не пробовал поступить?
– Пробовал. С напарницей не повезло. Вот если бы ты подвернулась вовремя…
– Тогда бы тебя точно не взяли, – она сделала попытку засмеяться, но безуспешно.
– Почему-у-у? Ты подходишь по всем параметрам. Я бы ножи кидал, описывая твою изумительную талию. Ты когда-нибудь видела в цирке такой смертельный номер?
– А ты что, такой мастак ножи кидать? – Маша округлила глаза в размер лунной орбиты.
– Хочешь убедиться? Таки нет ничего проще! – I’m достал «барракуду», выщелкнул лезвие и подкинул наваху, мягко опустив на ладонь. – Ставь грушу на голову, если смелая.
На это Маша ничего не ответила, но азъ догадливый понял всё, что она хотела сказать. Не умеющие врать глаза – первый признак незамутнённой души. ВПС снова свернул «барракуду» и с едва заметной ухмылкой убрал в спецкарман. После чего вернулся к теме.
– Так вот, Мария свет Иоакимовна, позвольте Вам заметить, что…
– Не позволю! – отрезала она. – Моя личная жизнь – это моё личное дело и никого не касается. Ясно? – она пронзила меня взглядом, как «барракуда» чуть не пронзила грушу.
– Понимаешь, не совсем ясно. Всё-таки нам предстоит в ближайшее время тереться бок-о-бок, трапезничать опять же, поэтому, как говорил Иоанн Васильевич Бунша, «ошибаетесь, девушка, это дело общественное. Просим Вас повременить со сведением счётов до конца полевого сезона, а потом можете сводить счёты сколько Вашей душе угодно!»
– Когда Вы говорите, Иван Васильевич, ощущение такое, будто Вы…
– На минуточку, Мигель! – успел азъ быстроходный вставить словечко в её тираду.
– Тем более. Так вот, глубокоуважаемый дон Мигель! Вам со мной детей не крестить…