Планета для охоты

Серафимов Константин

— Сделано. Ора спустишься в главный отвес. Там тебя Алеха встретит. Поступаешь под его команду. Пока не вернется Христо, работаете вдвоем. Работы много. Моя тройка сразу после связи уходит в систему «Зет». Миша?

— Слушаю.

— Ты запроси все же биостанцию. У них там свои вездеходы и туристский. Пусть проскочат по следу, посмотрят «Икар». Неудобно, конечно, отвлекать ребят, но, думаю, надо.

— Поняли. Сделаем. Как у вас дела, командир? Не увиделись перед подъемом.

— О! — в голосе Джо прозвучала улыбка. — Тут одна такая штука… Потом расскажу! Ладно, встречайте Марию, она уже на отвесе.

Счастливо!

Сандра закусила губу. Боль обиды грызла ее. Он даже ничего не спросил, не сказал ничего, будто ее и не было! А ведь они не виделись целых десять дней… Это так не похоже на него, на милого внимательного Алешку. Что случилось? Неужели все дело в их предотъездной размолвке? Сандра сильно, до боли в глазах, зажмурилась. Или все же — она?

Потемневшим взглядом Сандра обвела лагерь. Раэнгаоратила!

Словно почувствовав на себе тяжелый взгляд, девушка оглянулась и приветливо помахала рукой:

— Сандра! Маленькая просьба. Вы знакомы с этой техникой?

Преодолевая себя, Сандра сделала несколько шагов, взглянула на мерцающие лампочки приемопередатчика.

— С этим? В общих чертах.

— Пожалуйста, проследите за вызовом. Я пойду помочь Марии. Хорошо?

Раэнгаоратила улыбнулась и, не дожидаясь ответа, побежала к пропасти, легко перепрыгивая через обломки известняка то тут, то там выступающим из голубоватой травы.

Проводив глазами ее длинноногую фигурку, Сандра задумчиво присела на камень рядом с передатчиком. Странно, но она не ощущала неприязни к этой экзотической девушке. Какая-то непоколебимая доброжелательность, исходящая от нее, не давала разгореться недобрым чувствам. Что ж, Раэнгаоратила действительно очень привлекательна. Не ее вина, что она нравится. Не ее вина…

— Лагерь! Как слышите? Я — Симург.

Сандра, немея, смотрела на пульсирующий глазок телефона, не в силах вымолвить ни слова. Голос Алексея стих, слышался только шорох эфира. Сандра беспомощно оглянулась. Хоть бы кто-нибудь был рядом! Но нет, Мишка и Ора сейчас там, на краю.

— Лагерь, почему молчите? Лагерь!

— Да… — изменившимся голосом выдохнула Сандра — Да. Лагерь слушает.

— Ора, ты, что ли? — в голосе Алексея послышалось некоторое удивление. — Говори громче, плохо слышу!

Сердце девушки бешено забилось.

— Лагерь вас слушает! — с трудом справившись с волнением, громче сказала Сандра.

— Что за ерунда! Ора, да что там у вас происходит? Что за официоз? Или я не туда попал?

Его улыбка болью отозвалась в сердце. Там, на далеком конце волны был прежний Алешка, такой простой и знакомый.

— Это не Ора, — сказала она. — Это я, Сандра…

Голос Алексея осекся. Только его дыхание долетало до ее обострившегося слуха. Наконец динамик кашлянул:

— Сандра… Ну, здравствуй.

Снова больно ударило его «ну».

— Не ожидал?

— Признаться… Какими судьбами?

— Интересно?

— Если спрашиваю.

Сандра снова зажмурилась, тряхнула белокурой головой. На язык лезли ненужные колючие фразы. Ну что она в самом деле? Ведь это же Алексей. Алешка!

— Здравствуй, — сказала девушка. — Я забыла сказать тебе здравствуй. Как ты там? Я так давно тебя не видела.

Пауза.

Алексей ошеломленно прижался шлемом к скале. В сиреневом

сумраке вокруг невесомо плыли призрачные испарения. Все, что он с таким трудом распихал, установил по местам, снова рушилось в одну невообразимую путаницу. Ее голос вновь шевельнул сомнения, бередил несуществующую надежду. Плутовка Фортуна опять коварно бросала ему шанс. Шанс? Усталость ломает даже сверхпрочные сплавы. А он всего лишь человек. Он устал от всего этого, от этого душа Шарко с золотыми глазами. В одну воду нельзя войти дважды…

С ней он никогда не чувствовал себя спокойно. Может быть, только в первые дни. Непроходящее чувство ускользающей радости преследовало его. Сколько помнит, он всегда старался удержать эту радость, но чуть только она крепла, приходилось уезжать. Он уезжал, а сомнения возвращались. Невнятная тревога, неуверенность в будущей встрече.

И ведь все это при том, что Сандра не была ни капризной, ни взбалмошной. Наоборот, спокойная, почти всегда уравновешенная, милая с ним… Чего ему не хватало? Наверно, уверенности. От нее всегда исходил аромат дикой кошки, которая сама по себе. Нет, не то. На их отношениях всегда лежала незримая тень Дайка. Какая-то мистическая связь существовала между Сандрой и Дайком — Алексей интуитивно ощущал это. Он гнал от себя эти мысли. А Сандра всегда была с ним мила. Разве что в последнее время иногда срывалась в их спорах. Но, скорее, он сам виноват в этом.

Самое ужасное, что после каждой их размолвки, Алексей чувствовал себя страшно неуютно, виновато, даже если умом сознавал, что прав. И всегда спешил любыми путями поскорее разрушить эту неловкость между ними. Он всегда первым искал пути примирения. Сандра? Она встречала его, будто ничего и не случилось. Но ни разу не сделала сама этого трудного первого шага.

Вот оно, то новое, что ошеломило его тогда по возвращении в город, то — что выбивало почву из-под его решимости сейчас: Сандра сама сказала ему «здравствуй»! А он? Неужели он готов оттолкнуть протянутую ему руку?

Тяжелые капли ползли по лицу Алексея, и не понятно было, что это: обильно конденсирующаяся влага или холодный пот невыносимой душевной тоски.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ — ВЕЧЕР

Дайк тяжело поднялся на ноги. Он чувствовал себя отвратительно. Короткая вспышка наслаждения закончилась тошнотной пустотой.

За спиной зашуршала трава, но Дайк не обернулся. Даже тени былого удовлетворения не шевельнулось в душе. Горячие руки Риты обвили его плечи.

— Дайк…

Он не услышал. В гулкой пустыне сознания возник тонкий звук, будто невидимый комар кружил и кружил у лица, выбирая, куда бы ударить. Зачем ему этот чудовищный дар, обладать которым мечтали бы многие? Зачем он ему, если даже с его помощью не получается дотянуться до своего счастья? Сколько их было, этих женщин, что приходили к нему, с подернутыми дымкой глазами… Зачем они были? Он дарил им долгие мгновения физической радости, но что получал взамен? Наслаждение близостью, властью над ними… суррогат любви! И будто мстя за свое поражение, Дайк, стирал в памяти этих женщин минуты близости с ним. Будто кто-то другой, страшно похожий на того, прежнего, Дайка, стыдливо маскировал следы своего неистового, но неутешного двойника.