Планета-мечта
Шрифт:
И всем казалось, ей дано судьбой
Лишь стать крестьянкой, сгорбленной трудами.
Но в этом всем судьба дала урок:
Не предрекай, не зная.
Она была совсем дитя,
Носила жалкие обноски
И коз пасла на берегу реки.
На этого несчастного ребенка
Никто не посмотрел бы с умиленьем —
Уж больно был ребенок неказист
И жалок, с растрепанными космами волос.
Родная мать, и та не привечала
Десятую, ненужную ей дочь.
И
Заснула вдруг среди цветущих трав.
Все коза разбежались кто куда….
Она спала, и верят все, что это был не сон,
Не просто сон усталого ребенка,
Но посланный судьбою….
И некто проходил по той поляне.
Он встал над человеческим ребенком
И усмехнулся. И готовился уйти.
Но взгляд его остановился вдруг,
Прикованный неодолимой силой:
Из-под запачканной косынки выбивались
На шейку пряди золотых волос.
То был не просто путник, то был Ворон,
По волшебству принявший этот облик.
Все издавна познали — девочку,
Родившуюся златовласой, надо прятать,
Не оставлять ее одну в лесу и поле,
А лучше вовсе и не выпускать из дома,
Иначе Воронам достанется она.
Лишь золотые косы смертных дев
Имеют власть над ними, и они
Всегда берут светловолосых в жены.
Малютку в пол не нашли
(Как не нашли и коз),
Но вот о козах горевали больше.
И скоро даже мать забыла свою меньшую дочь,
И имя, что дала ей.
А впрочем, проживи она среди людей
Всю жизнь и нарожай детей,
Ее забыли бы едва ли не скорее.
Но судьба
Ей уготовила иное.
И Марию,
И жизнь ее,
Наполненную мукой
И величьем той,
Что жизнь свою с Великими связала,
Мы помним до сих пор
И будем вспоминать,
Покуда снова в звездные глубины
Не унесется это племя,
С которым
Ее судьба объединила.
Она проснулась в комнате,
Открытой всем ветрам,
В вершинах высочайших гор.
И тот, кто стал ей мужем,
Смотрел, как пробуждается она.
Она была еще ребенком — острый меч
Их разделял во время сна.
Но в остальном она была женой.
Так с детства приучалася она
Жить, любить и соблюдать обычаи этого народа,
Что отныне был ей родным.
Но много времени прошло, пока
Ей не открылось, что она
Жена не просто воина и мага,
Но Короля….
Она росла.
И полюбила мужа своей душой.
Она ждала лишь дня,
Когда он, наконец, коснется ее тела.
Она была так счастлива любовью —
Прекрасное невинное дитя. Пятнадцать лет.
Беда пришла нежданно.
Война, где нелюдь шел на человека,
А человек на нелюдя…
И Вороны должны были решать,
Им, существующим как птицы и как люди,
Была дана от мира эта власть.
Но и они не избежали тех
Что каждый должен совершить.
Людей им было не за что любить, и Вороны желали
Встать на иную сторону, и лишь Король противился.
Был среди Воронов старик, что ненавидел Короля,
Он выступил вперед и объявил,
Что обвиняет Короля,
И произнес такое заклинанье:
Ничья тень да не падет на тебя,
Травы выдернут корни свои и отступят пред тобой,
Воды текучие побегут от тебя,
Воды стоячие в землю впитаются, чтобы не питать тебя,
Капли дождя обойдут тебя стороной,
Все живое отвратиться от тебя,
Все мертвое рассыплется в прах перед тобой,
Ибо ты отныне изгой и во веки веков изгой.
Прочь от мира пусть уведет тебя тропа.
То было заклинание изгнания.
Такая власть над миром Воронам дана,
Что мир их слушается, и отныне
Изгнаннику лишь смерть была уделом…
9. Из сборника космофольклора под редакцией М. Каверина. Литературная обработка Э. Саровской. История Марии из Серых гор.
Когда эта девчонка, Мария, родилась, никто этому, понятно, не обрадовался. В семье было уже девять детей, да семеро — девки, куда еще одну-то? В год ее рождения у них и вовсе пожар случился, да так, что не только добра не вытащили, но и двоих детишек не уберегли. Отец ее продал землю и купил развалюху на краю деревни. Там-то Мария и росла, пока жила со своими. Да только жила она там недолго, всего-то шесть годков.
Когда девочка пропала, никто особо не опечалился. Мария была светленькая, и хоть ребенком она была нескладным, худеньким и некрасивым, все сочли, что ее похитили вороны — демоны, поселившиеся в Серых горах с незапамятных времен. Они только тем и занимались, что похищали девочек и молоденьких девушек, и преимущественно светленьких. Если б семья жила хорошо, родители пожалели бы о своей младшенькой, а нынче только рады были, что одним ртом стало меньше. Отец даже сходил в Храм Света в благодарность за то, что эта участь постигла младшую — самую некрасивую, а не вторую дочь Веру, которую можно было при удаче выгодно выдать замуж (она и вправду стала женой бургомистра Альвердена и важной дамой).
Мария же, уснувшая на опушке леса в жаркий и душный полдень, проснулась в просторной комнате с каменными стенами, на широкой кровати под серым балдахином. Во все глаза смотрела девочка вокруг, и не сразу она поняла, что на кровати с краю сидит кто-то и смотрит на нее. Этот кто-то сидел так неподвижно, что девочка не замечала его, прежде чем не наткнулась несколько раз на него взглядом. Но так же, как прежде она не замечала его, довольно долго она не видела, какие у него глаза. Прежде Мария увидела всю его внешность целиком: худое сухое лицо с определенными красивыми чертами, короткие черные волосы, черные свободные одежды, странная металлическая узорчатая палка на поясе. И только потом она увидела его глаза.