Планета смертной тени
Шрифт:
– И они же, транги то есть, или механики, как их называют в легендах, построили Лабиринт?
– Лабиринт существовал всегда.
– Так не бывает, – покачал головой Дик. – Всегда – это значит с момента Большого Взрыва.
– Именно, – подтвердил Александр. – Лабиринт – самый древний объект во Вселенной. А может быть, он и есть сама Вселенная. Отдельные исследователи высказывают мнение, что Лабиринт – это особого рода программа с пространственной кодировкой, в соответствии с которой происходит эволюция Вселенной. И создана она была еще до Большого Взрыва.
– До Большого Взрыва
– В нашем понимании – не было.
– Тогда кто же создал Лабиринт?
– Те, кто был в сто раз умнее, в тысячу раз мудрее и неизмеримо могущественнее нас. Те, кем можем стать и мы, если сумеем дойти до соответствующего этапа своего развития. Только произойдет это ох как нескоро.
– И куда можно попасть через этот Лабиринт?
– Лабиринт опутывает собой всю Вселенную. Поэтому, войдя в него здесь, выйти ты можешь где угодно.
– Так, значит, мы можем воспользоваться Лабиринтом для бегства?
– Я бы не стал этого делать.
– Почему?
– Потому что «где угодно» вовсе не означает «там, где ты пожелаешь». Лабиринт сам будет решать твою судьбу. Это – как лотерея. Или, лучше сказать, русская рулетка. Знаешь, есть такая игра…
– Знаю, знаю, – махнул рукой Дик. – Но, может, все же есть смысл попробовать? Будем делать отметки по ходу движения… Или привяжем веревку у входа, чтобы можно было вернуться назад.
– Войдя в Лабиринт, назад мы уже не вернемся, это точно. Пространственная структура Лабиринта неопределенна. Она постоянно меняется. Кроме того, Лабиринт ломает, а, может быть, наоборот, диктует законы не только пространства, но и времени. Пройдя через Лабиринт, мы можем оказаться как в прошлом, так и в будущем. А можем навсегда остаться в нем, превратившись в вечных странников по запутанной, многоярусной сети коридоров. И это только то, что нам известно о Лабиринте. На что он еще способен, мы даже не можем вообразить, потому что это совершенно иная, непостижимая для нас форма существования материи. Пытаться понять Лабиринт, постичь логику его действий – это все равно что в тщете стараться представить, каким был мир до Большого Взрыва.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я интересовался этим вопросом. Читал соответствующую литературу.
– «Новую хронологию» Пертышова?
– И ее тоже.
– По-твоему, этому можно верить?
– Проверь. – Александр указал на вход в Лабиринт.
Дик повернулся к квадратному проему в стене и простер перед собой руку. Периметр коридора засиял ровным, белым, матовым светом.
– Ты видел когда-нибудь что-то подобное?
– Нет, – покачал головой Дик.
– Кстати, у Императора Ху есть высказывание, относящееся к Лабиринту.
– Да неужели?
– «Если ты вошел в лабиринт, то не уходи дальше той точки, оттуда виден вход. Только в этом случае у тебя будет шанс отыскать выход».
– Мудро.
– Как и все у Императора Ху.
– А какое отношение к Лабиринту имеют транги?
– Это слуги Лабиринта. Или, скажем так, его хранители. А может быть, еще и исполнители его воли.
– То есть механики уничтожили Землю, исполняя волю Лабиринта?
– Конечно.
– И чем же ему не угодили люди?
– По всей видимости,
– Земля как планета или обитающие на ней люди?
– Ты задаешь вопросы, на которые нет и не может быть ответов. Знаешь, существует теория, что люди – это нечто вроде метастазов раковой опухоли, расползающейся по Вселенной. И, в конце концов, они ее погубят.
– Они – это мы? – уточнил на всякий случай Дик.
– Точно.
– И когда это произойдет?
– Надеюсь, не скоро. И уж, во всяком случае, не при нашей жизни.
Дик усмехнулся.
– Чему ты улыбаешься?
– Наверное, то же самое говорили себе жители старой Земли перед тем, как явились механики.
– Ну, не знаю…
– Ладно, грех с ними, а нам-то теперь что делать? – Дик задумчиво посмотрел на вход в Лабиринт.
– Я думаю, стоит дойти до конца прохода и посмотреть, что там.
– Это понятно, – кивнул Дик. – Это прямо сейчас. А вообще? Так сказать, в дальнейшей перспективе?
– Что бы там ни было, лезть в Лабиринт я не хочу. – Александр поднялся на ноги.
– Даже в самом крайнем случае?
– А что ты называешь крайним случаем?
Они снова шли вдоль прохода, всматриваясь в гусеничные следы под ногами. Как будто монетку потеряли – антикварную! – и теперь надеялись отыскать. А вдруг…
Э, нет, никаких «вдруг»!
Дик и Александр шли по проходу, который после Лабиринта казался им уже чем-то само собой разумеющимся, и продолжали обсуждать начатую тему. А как же иначе? Обнаружить первооснову Вселенной, суть всех вещей, альфу и омегу пространства и времени – такое не каждый день случается. И далеко не с каждым. Поэтому тему следовало отработать по полной.
– Крайний случай… – Дик в задумчивости постучал согнутым пальцем себе по макушке. – Ну, скажем, это когда тебе приходится думать о том, как спасти свою жизнь.
– Часто об этом думаешь?
– Последнее время – нет.
– Тогда этот вариант отпадает.
– А если мы не найдем другого способа покинуть планету?
– Если не найдем – значит, плохо искали. Или только делали вид, что ищем, а вовсе не хотели найти.
– Вот ты как!
– Именно. Как говорил Император Ху: «Ищите и обрящете».
– Император Ху этого не говорил.
– А, какая разница. Кто-то ведь все равно сказал.
– Значит, в Лабиринт – ни при каких обстоятельствах?
– Точно.
– А я бы не стал зарекаться… Что транги делают на этой планете?
– Ты ждешь ответа от меня или предлагаешь вместе подумать?
– У тебя есть ответ?
– Есть некоторые соображения.
– Ну, так выкладывай.
– Определенно, сектор Грешного Треугольника представляет для трангов, а следовательно, и для Лабиринта, некий интерес. Они не хотят, чтобы здесь ошивались посторонние.
– Однако мы здесь уже не первую неделю ошиваемся.
– На нас они не обращают внимания. Мы для них все равно что муравьи, которых станут давить только после того, как они начнут кусаться. Или грызть стропила в доме. Поэтому я и говорю – не стоит соваться в Лабиринт. Иначе за свою назойливость придется отвечать.