Плащ душегуба
Шрифт:
Кто-то ударил в тамбурин.
И только было Калеб изготовился схватить Элизабет…
Бабах!
Громкий взрыв сотряс двор, и из клубов дыма выступил Великий Пуба Ряженых – Уильям «Босс» Твид.
Толстяк вымазал физиономию белым гримом и обрядился в белые перья и вычурные боа. Голову его венчал белоснежный убор индейского вождя, а к каждой руке были приделаны огромные крылья из белых перьев.
– Посмотри на этого чокнутого, – шепнул я Бойлерплейту.
– Не стоит его недооценивать, – предупредил Кампион. – Твид – плутократ, и очень могущественный. Он управляет всем ритуалом, и говорят, что у него дурной глаз… Он может
– Эй, отвали, псих. Все равно я считаю, что он чокнутый. – Я подставил ладонь Бойлерплейту, чтобы он хлопнул по ней, однако тот не стал.
Твид обратился к собравшимся:
Я прихожу к вам раж в году, Прошу фтиху дорогу дать, Вам предфтоит увидеть то, Что жрячих обратит в флепцов.Толпа разразилась приветствиями столь бурными, что содрогнулись стены замка. Калеб стащил Элизабет с платформы, и она упала в его объятия.
– Лиза, Лиза, это я, Калеб. – Он похлопал ее по щекам. Внезапно Элизабет открыла глаза и закатила ему ответную оплеуху.
– Лиза, бож-ты-мой, я тут пытаюсь тебя спасти, а ты…
– Калеб? О, Калеб, я думала, это Твид. – Она заключила его в объятия и наградила долгим чувственным поцелуем.
– Все хорошо, милая, не спеши выскакивать из трусов, пока мы отсюда не выберемся, – ухмыльнулся Калеб.
– Прежде чем мы начнем, – сказал Твид, – я хочу фообщить вам, что благодаря нашему уфпешному параду и фъежду на Мэдифон Фквер Гарден, мы фобрали рекордную фумму в двефти двадцать шефть долларов и вофемьдефят три цента, которые будут потрачены на наш фледующий ежегодный флёт. Поздравляю вфех!
Коленопреклоненные слушатели ответили новым шквалом одобрения. Калеб укутал Лизу в рясу монаха-расстриги, и они поспешили взобраться по ступеням на балкон.
– Еще одно перфональное жамечание: выражаю офобую благодарнофть Жакуфочникам – ореховые пирожки были профто объеденье!
Ряженые отозвались смехом, а Закусочники принялись хлопать друг друга по спинам.
Калеб и Лиза быстро и незаметно добрались до нас. Плутократ вытащил большую книгу, открыл ее и затянул нараспев:
Именем «De Temporium Ratione» мы жаклинаем тех, кто пражднует ф нами Имболк, Бельтайн, Лугнафад и мои любимейшие праждники Ламмаф и Фамайн. Мы жаклинаем вфех Хреномундий и Валькирий вфех явить нам нашу ифтинную девфтвенную богиню, ибо ходит она по жемле даже фейчаф…Лиза встала как вкопанная. Казалось, она зачарована церемонией.
–
– Подожди. Сейчас появятся оборотни.
Пока толстяк продолжал бормотать, некоторые участники шоу начали вести себя довольно странно. Кто-то бился в конвульсиях, кто-то, казалось, парил над землей, хотя, приглядевшись, Калеб сообразил, что тот всего-навсего приподнялся на цыпочки. Третий выл на луну, а еще один прыгал на четвереньках, квакая по-лягушачьи.
Струнники заиграли ускоренную версию «Игрушечной страны», [74] и во двор промаршировала колонна уродливо-толстых альбиносов под предводительством Роба Роя, урода-альбиноса с Кони-Айленда, в одних набедренных повязках. На длинном шесте они несли подвешенного за лодыжки и запястья Тедди, тоже в набедренной повязке.
– Лиза, мы должны поторопиться, – снова прошептал Калеб.
Но Элизабет не отвечала. Погрузившись в транс, она смотрела прямо перед собой немигающим остекленевшим взглядом. Какая-то невидимая сила завладела ее телом и разумом.
74
«Игрушечная страна» –детская рождественская песенка (1903), текст Глена Макдоноха (1870–1924], музыка Виктора Герберта (1859–1924). Исполняется известной американской певицей и актрисой Дорис Дей (р. 1924), сыгравшей в 39 фильмах и записавшей более 650 песен. (Прим. ред.)
– Это я. Это я, – тихо повторяла она.
– Что-то не так, – произнес Кампион, а я локтем толкнул Бойлерплейта, словно говоря: «Слыхал?»
Во дворе Твид размахивал ножом, а орда альбиносов пристраивала Рузвельта на импровизированную деревянную жаровню над костром. Человек-Пугало пританцовывал вокруг, улюлюкая и тряся погремушкой перед носом Тедди.
– Боже мой, вы хотите поджарить меня живьем? Йо-хо!
Языки пламени на миг взметнулись, опалив подол его набедренной повязки. Твид угрожающе приблизился к Рузвельту и начал свой финальный речитатив:
Флава тебе, Терра Матер, Мать человечефтва. Будь щедра в наших объятиях, Наполнифь плодами во благо людей.– Твид, я знаю, у нас с тобой имелись разногласия в прошлом, но почему бы нам теперь не пойти на мировую? Разрежь мои веревки и покончим с этой дурацкой языческой халабудой!
– Тедди, дружище, ефли б ты жнал, как мне хотелофь перережать тебе глотку ф того фамого дня, как мы вфтретилифь! – И Твид сунул нож под челюсть мэру.
– ЭТО Я!
Тишина объяла двор, и все головы повернулись вверх.
Элизабет, сбросив монашеский наряд, стояла на балюстраде во всей красе. Налетел порыв ветра, и перья на ее символическом наряде заколыхались (впрочем, все равно вы ничего ТАКОГО не увидели бы).
– Лиза, ты что творишь? – прошипел Калеб.
Корнелиус Вандербилт и Джон Джей Астор стояли меж соратников из Щегольской Бригады; они стянули с себя маски и потянулись к спрятанным под перьями кинжалам.