Платье для Золушки

Иконникова Ольга

Карета подъезжает к пансиону. Окна здания темны — в такое время воспитанницам уже полагается спать. Старенький сторож Макар Степанович недовольно бурчит, когда я бужу его стуком, но дает мне свечу.

— И не топочи по коридорам! — наставляет вслед. — Перебудишь всех.

Я иду в мастерскую, аккуратно снимаю платье и вешаю его на манекен. Моя одежда — скромное форменное платье и передник — висит тут же, на стуле.

Огарка свечи хватает, чтобы написать короткое письмо баронессе. Возможно, она и сама уже знает,

что случилось на балу, и тогда утром она пожалует, чтобы потребовать объяснений.

Ночевать я собираюсь прямо тут, в мастерской. Если я пойду в спальню, кто-нибудь из девочек непременно проснется. Начнутся расспросы, и каждая захочет знать, как всё прошло, много ли я танцевала. Тех, кто столько лет заточен в хмурых стенах сиротского приюта, трудно упрекнуть в излишнем любопытстве. Никто из них ни разу не был на балу, и разве странно, что они захотят, чтобы я рассказала им о сегодняшнем вечере всё в подробностях?

Но отвечать на вопросы я сейчас хочу меньше всего. Как рассказать им о том, что я стремлюсь забыть? Как передать свои впечатления о красотах княжеского дворца, умолчав при этом о его владельце?

Я устраиваюсь на лавке, подложив под голову мешок с обрезками ткани. Не слишком удобно, но ничего. Я так устала, что смогла бы уснуть и на полу.

Но поспать мне не дают.

— Шура, вот ты где! — слышу я голос Даши Хитрук от дверей.

Я вздыхаю и поднимаюсь. Всё-таки вопросов мне не избежать.

— Ты почему не идешь в спальню? — спрашивает она с укоризной. — Мы тебя ждём.

Ох, только этого не хватало!

— Аля ждёт, — добавляет Даша торопливо. — Ей вечером сделалось дурно. Так дурно, что Нине Александровне пришлось позвать доктора.

Теперь дурно становится и мне. Доктора директриса приглашала лишь в исключительных случаях — его визиты обходились недешево.

— Что он сказал?

Я забываю и про бал, и про князя.

Хитрук шмыгает носом.

— Да что он может сказать? Что надежды на выздоровление мало. Что ее нужно держать в постели и не волновать. Дал какой-то микстуры для сердца и уехал.

Я уже несусь к спальне. Даша едва поспевает за мной.

— Она всё о тебе спрашивает.

А я мысленно ругаю себя. Я не должна была вовсе ехать на этот бал! Аля переволновалась из-за меня! Это из-за меня ей стало хуже!

Ночь лунная, и в спальне довольно светло. Я вижу стайку девушек, облепивших кровать Алевтины. Когда мы появляемся на пороге, все оборачиваются в нашу с Дашей сторону.

Голова Али чуть приподнимается с подушки.

— Шурочка! Ты вернулась!

Я бросаюсь ко кровати, опускаюсь на колени, глажу тонкую руку подруги.

— Да, Аленька, я вернулась.

Ее глаза широко распахнуты.

— Как прошел бал? Всё было волшебно?

Она верит в сказки и ждёт от меня совсем не той правды, о которой я могу рассказать. Да и нужна ли ей сейчас правда?

И

я выдавливаю из себя улыбку:

— Да, всё было восхитительно.

11. Сказка для Алевтины

Девочки смотрят на меня, ожидая рассказа. Третий час ночи, но спать, кажется, никто не хочет. И я сажусь на соседнюю кровать и начинаю:

— Дворец княгини — такой огромный и красивый, что его трудно описать словами.

И всё-таки я пытаюсь это сделать. Я рассказываю о хрустальных люстрах, в которых горят сотни — нет, тысячи! — свечей. О мягких коврах на лестницах и натертом до блеска паркете в бальной заде. И о нарядах гостей — ох, сколько там шелков, драгоценностей и перьев!

— Но ведь твое платье было самым лучшим? — нетерпеливо уточняет Даша.

На это я могу ответить вполне искренне:

— Да.

Девочки переглядываются с улыбками. В этом платье есть частичка труда каждой из них.

Но еще больше их интересует другой вопрос:

— Ты танцевала?

И еще одно моё «да» в ответ.

Они ждут подробностей. А я молчу. Я боюсь, что мой голос дрогнет, и я не смогу удержаться от слёз. А мне нельзя плакать при Але — любые переживания ей навредят.

— У тебя было много кавалеров? — шепотом спрашивает Меля Архипова. — Признайся, ты не пропустила ни единого танца?

— Ни единого, — подтверждаю я.

Только бы они не стали спрашивать, познакомилась ли я с княгиней. Мне очень хочется рассказать им о восхитительной библиотеке, в которой я побывала, но как это сделать, не признавшись в том, что была там в обществе князя?

Мое молчание девочки истолковывают однозначно.

— Кто он, Шура? — восклицает Даша.

Я смотрю на нее с удивлением. Но другие девочки ее поддерживают:

— Ну же, Шура, признайся! Ох, да ты, наверно, покраснела!

А когда и Аля добавляет свой голосок к этому любопытному хору, отмалчиваться и далее становится невозможно.

Услышать красивую сказку хотят они все. Как хотела бы этого и я, если бы с бала вернулась другая девушка. Нам всем хочется хоть ненадолго поверить в то, что подобные истории случаются не только с героинями из книг.

— Слова из тебя не вытянешь! — сердится Даша. — Скажи хоть, он был красив?

За меня отвечает Меля:

— Да откуда же она может это знать? Он же, наверно, как и все, был в маске.

Ах, если бы я не осталась там до полуночи! Он бы так и остался для меня галантным кавалером в маске, о котором я могла бы вспомнить с легкой грустью и с благодарностью за прекрасно проведенное время.

— Высокий? Статный? Хорошо танцует? — продолжает атаковать Хитрук. — А голос у него приятный?

Я вспоминаю его голос и чувствую жар на щеках. Хорошо, что в спальне полумрак.

— Высокий, статный, танцует хорошо, — подтверждаю я.