Платина и шоколад
Шрифт:
Как жаль, что чаще всего она не спрашивает. Просто берёт, что не предлагают.
Но её ведь можно и подкупить. А можно отстрочить на неопределённый срок.
Нет.
Он явно не собирался умирать так рано.
Рука медленно поднялась вверх по шее и коснулась кожи затылка, где под пальцами лишь слегка ощущалась татуировка ворона. Метка, рассчитанная на то, что она должна уберечь её носителя от проклятия, неотступно преследующего род Миллеров. Но… что-то пошло не так. И проклятие выбрало Курта. Просто вклинилось, разорвалось в голове.
И началось это.
Музыка. Пульсация боли и воспаление мыслей. Начался настоящий ад, от которого нужно было избавиться. Иначе… иначе всё.
Молодой человек снова взглянул на Фло, которая тем временем прикрыла свои жёлтые глаза и хохлилась. Перья на её спине по-прежнему шевелил ветерок. Они то приподнимались, то ерошились, пребывая в постоянном движении.
Движение.
То, чего в последнее время под шкурой было слишком много.
Но скоро оно остановится. И Грейнджер поможет в этом. Потому что она была именно той. Той, кто нужен. И он не ошибся, когда написал это имя отцу в прошлом письме.
Наверное, Курт чувствовал.
Да, он точно ощутил, как ощетинилось что-то внутри. Что-то густое, заполняющее. Словно поджимало хвост и мелко тряслось, когда он думал о Гермионе. Когда он находился рядом с ней. А теперь всё подтвердилось — она то, что нужно.
Она верит ему.
И вчера Миллер даже пытался узнать что-то у Поттера о ней. Когда думал, что нужны будут её родные. Когда думал, что в ритуале будут участвовать только они, а не сама Грейнджер. А её друг был как раз в подходящем для откровений настроении.
Курт сидел на скамье под навесом у главного входа, когда тот выскочил в ноябрьскую прохладу, даже не накинув тёплую мантию, оставаясь в обычной, школьной. Остановился, сжимая и разжимая кулаки. Игнорируя колотящий по лбу и волосам дождь.
— Эй, Гарри!
Гриффиндорец вздрагивает, оборачивается. Натыкается взглядом на Миллера. Несколько секунд медлит, а потом тоже идёт под навес. И походка у него злая.
— Привет.
— Ты чем-то расстроен?
Тот отрицательно качает головой. А потом резко садится рядом, рывком снимая с себя очки с мокрыми стёклами. И выдавливает:
— Да.
— Что-то случилось?
— Случилось. Моя подруга сошла с ума. Не хочу говорить об этом.
Снова несколько мгновений тишины и шума дождя. Попытка не пытка. Курт доверительно заглядывает в подслеповато щурящиеся глаза Поттера.
— Гермиона?
— Да. Курт, правда. Извини, я не хочу говорить о…
— Ладно, конечно. Я не хотел спрашивать о том, что случилось. Но мне было бы интересно узнать немного о ней самой.
Брови Гарри приподнимаются, а когда он снова водружает очки на нос, стёкла уже аккуратно вытерты краем мантии. Удивляется лишь на мгновение, и Курт спешит добавить:
— Просто… мы вроде бы общаемся. Хорошо общаемся. И…
Поттер понимающе качает головой. Усмехается.
— Боюсь, она уже положила глаз
— Вот как, — бормочет Миллер. И тоже кивает. А что ему остаётся? — Очень жаль.
Мозг лихорадочно соображает. Поттер смотрит, почти не отрываясь. Губы добавляют сами:
— Он никогда мне не нравился. Я давно заметил, что между ними что-то. Не претендую. Просто хотел… помочь.
Видимо, тон выбран правильно. Потому что:
— Ну… если хочешь, я могу рассказать, что тебя интересует, — вдруг жмёт плечами и слегка хмурится гриффиндорец. Раздумывая, наверное. Припоминая факты, которые ему известны о подруге.
— Серьёзно?
Наверное, удивление искреннее и радостное, потому что Гарри с прежней усмешкой кивает.
— Может быть, она обратит на тебя внимание, если ты… ну… попробуешь как-то к ней…
Он мнётся, и Курт почти смеётся.
Но сдерживается.
— Я понял.
— Хорошо, — облегчённо вздыхает Поттер. Переплетает пальцы и в молчаливом ожидании смотрит. Любит же поглазеть.
Миллер покашливает. Делает вид, что призадумался, а потом немного смущенно выдавливает:
— Расскажешь о её семье?
Гриффиндорец напрягается только на секунду. Но это тут же отпускает.
— Они магглы.
— Я знаю, — Курт жмёт плечами. — Но было бы интересно узнать подробнее. Чтобы понять… её.
— М-м, — тянет Поттер. Поджимает губы и сверлит взглядом носки своих ботинок. — Ну, они дантисты.
Слово кажется незнакомым, но Курт глотает его. Это не так важно.
Важнее другое.
— Она поддерживает с ними связь? — и тут же добавляет, на миг испугавшись собственного вопроса: — Вдруг у неё настроение неважное именно поэтому? Потому что они не общаются.
— Не думаю. Обычно… точнее, в прошлом году, они писали друг другу пару раз в неделю. А теперь — не знаю. Во-первых, мы с ней мало говорим об этом. А во-вторых, её родители уехали в Австрию.
Миллер заинтересованно подался вперёд.
— Да-а?..
— Что?
— В Австрию?
— Угу. Она сама попросила их, — Гарри пожимает плечами. Запускает пятерню в волосы и откидывает копну тёмных волос, падающих на глаза, назад. — Я думал, у неё такоенастроение потому, что она беспокоится о них. А оказалось, что… всё из-за этой сволочи.
И он снова сжимает кулаки.
Курт кусает губы. Уже почти не слушая, что говорит собеседник. Он сопоставляет. Грейнджер услала родных за границу. Найти их не составит труда, и расклад получался просто отличным: Гермиона спокойна, её родители — тем более. Считают, что в полной безопасности. Всё складывалось удачно.
И рассеянный разговор, в котором Поттер то пытался взять себя в руки, то снова срывался на лихорадочную злость на Малфоя за то, что тот по его предположениям оприходовал грязнокровку. Честно сказать, это последнее, что волновало Миллера в тот момент, поэтому он завершил беседу достаточно быстро.