Плавни
Шрифт:
Учительница закрыла лицо руками и заплакала. Андрей побледнел. «Опоздал! Да и что я мог бы сделать?! Эх, Семен, Семен!»
Андрей осторожно отвел руки Зинаиды Дмитриевны от ее лица.
— Не надо плакать… Расскажите мне все, что знаете.
— Сегодня утром они арестовали Хмеля и сожгли его дом. В станице поднялась перестрелка между вашим гарнизоном и казаками Сухенко. Ваши ушли из станицы. А кто не успел отступить, с того тут же, на улице, срывали оружие, одежду и рубили шашками. —
Дмитриевна опять заплакала. — Вы должны бежать, Андрей Григорьевич! Они вас хотят убить.
— А вы откуда знаете?
— Приходил Сухенко и говорил, что вы и Хмель — бандиты, и весь гарнизон ваш — бандитский, и что вы уже приговорены к расстрелу.
— Быстро! — усмехнулся Андрей. — А вы, вы–то поверили?
— Сначала — да, а потом, когда ваш ординарец привел Наталку, и они рассказали мне о вас все, я поняла, что Сухенко — ужасный человек… Я очень боюсь, чтобы он не пришел ко мне.
— А Тимка еще зайдет сюда?
— Не знаю… он не говорил. Может быть, его тоже убили.
— Ну, его–то вряд ли убьют… — И тут же с горечью подумал: «Пропал теперь мой Ураган». — Ну, мне пора, Зинаида Дмитриевна. Попытаюсь пробиться в Ростов.
— Они вас поймают.
— Здесь, на квартире, они меня поймают наверняка, а на улице, — еще посмотрим. Сейчас ведь ночь темная…
— Как же вы проберетесь в Ростов?
— Постараюсь достать лошадь, доеду до Кущевки, а там — поездом.
Андрей простился с Зинаидой Дмитриевной, бесшумно перепрыгнул через окно и как бы растаял в ночной темноте.
Об отъезде председателя в Ейск Тимка узнал утром, придя в гарнизон.
Он пошел в конюшню и стал отвязывать Урагана.
— Зачем берешь коня?
Тимка обернулся, — за его спиной стоял дежурный по конюшне.
— На речку купать, дядя Миша.
— Иди к дежурному по гарнизону. Возьми разрешение.
— Какое разрешение?
— «Какое, какое»! Сказано — иди за разрешением, вот и все.
Тимка пошел к дежурному по гарнизону, но тот без Семена Хмеля наотрез отказался дать пропуск. Немного озадаченный, Тимка решил выкупать во дворе своего коня и Урагана. Заведя их потом в конюшню, он насыпал им золотистого ячменя и побежал домой.
Дома, вот уже с неделю, болел племянник, и Тимка все свое свободное время просиживал у его маленькой кроватки. Войдя в кухню, он увидел брата.
— Приехал?!
Брат дружески кивнул Тимке головой и принялся снова чистить сапоги.
— Как дела–то, доктор сегодня будет?
— Обещал к вечеру. Да Павлику уже лучше…
— Давно вернулся?
— Вчера только. Переночевал в лагере — и сюда…
У самого Врангеля был.
— Да ну?
— Вот тебе и ну.
— Видел его?
— Это барона–то, — брат с минуту помолчал,
— Завтракали вместе.
— Вре–е–е-ешь?!
— Не веришь, не надо…
С улицы донеслись винтовочные выстрелы. Тимка бросился к окну.
— Что это?!
— Чего перелякался? Это Сухенко разоружает гарнизон Хмеля.
— Восстание?
— Ну, пока нет. Сегодня Сухенко действует по приказу отдельского ревкома.
Тимка, не дослушав брата, сорвал со стены карабин и выскочил из кухни.
— Куда ты? Вернись! — Но Тимка уже бежал опрометью через двор к воротам. Он спешил к дому Семена Хмеля. Какое–то чутье подсказывало ему, что нельзя в такие минуты бросать Наталку одну.
Пробегая мимо ревкома, Тимка увидел, что группа гарнизонцев, засев в доме, отстреливается от казаков Сухенко, окруживших здание. Тимка свернул в переулок и побежал еще быстрее. Стрельба усиливалась с каждой минутой, выстрелы раздавались уже по всей станице. Вскоре с ними слились со стороны площади резкие пулеметные очереди.
Тимка не понимал, что делается вокруг него. Он помнил в этот миг лишь о Наталке и о том, что она одна в доме.
Но вот и знакомый забор из накрашенных досок. Тимка, задыхаясь от быстрого бега, остановился около ворот. Во дворе толкалось несколько казаков. Двое из них стучали прикладами в запертую дверь, остальные заглядывали в окна и бродили по саду.
— Вам здесь чего нужно? — Тимка старался говорить громко и уверенно.
Один из казаков подошел к Тимке и, с жадностью посмотрев на серебряные ножны его шашки, спросил:
— А тебе какое дело, щенок? Ты что — гарнизонец?
Тимка побледнел от злобы.
— Я тебе не щенок, а урядник и личный ординарец генерала Алгина, а за щенка — получи! — он размахнулся, ударил казака по уху и, не давая ему опомниться, крикнул:
— Как стоишь, сучий сын?!
Казак растерялся. Он не знал — то ли ему броситься на Тимку, то ли встать перед ним во фронт. Другие казаки с интересом наблюдали за Тимкой и своим товарищем. Наконец один из них крикнул:
— Эй, господин урядник, скажи, кто такой генерал Алгин?
Тимка, не смущаясь, ответил:
— Вот когда он прикажет отодрать вас шомполами, тогда вы его на всю жизнь запомните.
Угроза подействовала. Казаки уже готовы были
убраться со двора, когда двое бродивших по саду, подойдя к Тимке, крикнули:
— Да ведь это председательский денщик! Чего вы, дураки, уши развесили?.. А ну, бросай на землю винтовку, ну, живо!
Тимка отступил на шаг и клацнул затвором. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы во двор не въехала группа всадников.