Плавни
Шрифт:
— Здравствуйте. Ну что?
— Завтра утром.
— Очень хорошо. Пулеметы спрятаны?
— Не беспокойтесь, все сделано, большевики не получат ни одного пулемета, ни одного бойца из моей бригады.
— Отлично, полковник. Основная задача вот в чем: не дав бригаду на фронт, показать большевикам, что это лишь бунт бригады, так сказать стихийное движение.
— Ну, это навряд ли удастся, — недовольно буркнул Сухенко.
— Вы думаете, что «товарищи» догадаются?
— Не обо всем, но… во всяком случае, они знают о вашем
— Это плохо… После окончания этой операции надо нашему штабу уйти в глубокое подполье, распустить слух о вашем и моем отъезде к Врангелю. Главное — показать им, что нас не так уж много, что из–за нас не стоит держать на Кубани войска. Вы составили список особо надежных людей для переброски в ихние гарнизоны?
Полковник полез во внутренний карман черкески и достал оттуда листок бумаги.
— Вот. Всем этим людям уже даны инструкции.
— Отлично! — Генерал зло усмехнулся. — Это будет хороший подарок большевикам… Офицеров постарайтесь разбросать по хуторам с таким расчетом, чтобы в нужный момент они могли быстро собрать своих людей и явиться на сборные пункты.
— Будет сделано, ваше превосходительство.
— Ну, а пока идите спать. Утром приедет полковник Дрофа, и мы поговорим подробнее. Вы завтра будете весь день на хуторе?
— Нет, ваше превосходительство, днем я выеду в Староминскую.
— Зачем это? Как раз туда вам не следует ехать. Сухенко смешался.
— Так, знаете ли… личное дело…
— Какое там может быть личное дело? Вы не имеете права рисковать сейчас своей жизнью.
— Мне крайне нужно попасть в станицу.
— Надеюсь, не любовные дела?
Сухенко смутился еще больше.
— Нет, скорее семейные.
— Ну, как хотите, я вас не могу отпустить. И потом, вы мне будете завтра нужны.
Сухенко молча наклонил голову и вышел из комнаты.
2
Андрей пришел в ревком под утро. Не раздеваясь, свалился на диван и тотчас же уснул. Когда он проснулся от сильного стука в дверь, ему показалось, что спал он лишь несколько минут. Но, взглянув в окно, Андрей увидел, что солнце высоко и на дворе уже день.
В дверь продолжали стучать.
— Сейчас! — крикнул Андрей и, еще не стряхнув с себя сна, поспешил к дверям. В комнату вошел комиссар бригады.
— Однако здоров же ты спать! Что, ночью работал?
— Работал, — нехотя ответил Андрей и стал сворачивать бурку. — Выступаете?
— Первый кубанский полк выступил сегодня утром из Каневской.
— А Первый запорожский?
— Сейчас выступает. Перед отправкой хочу небольшой митинг провести, за тобой пришел. Что ж, идем. А как в Новолеушковской?
— Мятежники окружены сегодня ночью частями Инзенской дивизии и сдались.
— О Сухенко ничего не слыхал?
— Нет. Вероятно, к Врангелю удрал.
— Он в плавнях у Алгина, и конвойная сотня с ним.
— Вот как? — удивился комиссар.
— Смотри, как бы он тебе чего не натворил.
— Ты прав.
— Митинг митингом, а я сейчас распоряжусь.
…Первый запорожский полк выстроился четырехугольником на базарной площади.
Андрей привычным взглядом окинул конные шеренги. Его взор с удивлением задержался на пулеметных тачанках. Он хотел сказать что–то стоящему рядом комиссару, но заметив подъехавшего Остапа Капусту, поспешно сошел на площадь.
— Ну, что?
— Первый кубанский разбежался, отойдя верст тридцать от Каневской. Комиссар полка убит. Часть казаков вернулась в станицу. Сейчас идет бой между ними и гарнизоном. Провода перерезаны…
— Тише говори, услышат.
Капуста продолжал шепотом:
— Ты глянь, Андрей Григорьевич, що у них на пулеметных тачанках. Пулеметы попрятали, а чучела поделали и чехлами прикрыли.
— Эта хитрость им боком выйдет, — усмехнулся Андрей. — Где Хмель?
— В гарнизоне. Хлопцы коней седлают.
— Ладно. Передай ему, что я сейчас буду. Пусть выстроит сотню.
Андрей спокойно поднялся на трибуну и, обращаясь к комбригу и комиссару, проговорил:
— Очень извиняюсь, товарищи, но выступать на митинге не буду: получил сообщение о появлении конной банды вблизи станицы.
Комбриг побледнел и испытующе взглянул на Андрея.
— Если нужна помощь, товарищ Семенной, всегда готов…
— Не беспокойтесь, управимся сами.
Комиссар взял дружески Андрея за локоть.
— Не отказывайся. Бери полк — и действуй. А выступление на фронт можно отложить на завтра.
— Нет, нет вы и так уж запаздываете. Справлюсь силами своего гарнизона… Ну, прощайте, товарищи.
Андрей простился с комбригом и, пожимая руку комиссару, шепнул ему на ухо:
— Держи ухо востро, комиссар. Не верь этой собаке!
Через минуту он уже мчался на коне по площади.
Гарнизон, после разгрома его бригадой, насчитывал всего одну сводную сотню под командой Павла Бабича. Капуста же собирал для себя сотню вновь, пропадая из станицы по целым суткам, и лишь Андрей, да еще разве Семен Хмель знали, где он блуждает. Сотня гарнизона, построенная на улице, ожидала Андрея. Хмель, на гнедой ногайской кобыле, помчался навстречу Андрею.
— Что, Семен, началось?
— Ты что–нибудь понимаешь во всем этом, Андрей?
— Скорее догадываюсь кое о чем. Эта старая лисица Алгин, не считая возможным идти на открытое восстание, решил распустить бригаду и тем самым сохранить ее для себя. Вот что, Семен, отбери трех–четырех хлопцев, и пусть, они наметом паняют до Павловской, предупредят наших.
— А гарнизон?
— Сотня поедет с нами. Верстах в двенадцати отсюда есть большая балка, мимо которой идет ихний шлях, а вправо — большой курган. Ты заведешь сотню в балку и выставишь пулемет в терновнике, я же с другим пулеметом и парой хлопцев засяду на кургане. А там видно будет. Задача ясна?