Плавни
Шрифт:
Хмель ухмыльнулся удовлетворенно.
— Вполне, Андрей.
3
Андрей, лежа на кургане, наблюдал в бинокль за приближающейся конницей. Полк шел походной колонной без охранения. Впереди ехали двое — комбриг и командир полка.
«А где же комиссар?» — с беспокойством подумал Андрей и сделал знак пулеметчикам приготовиться. Когда полк подошел к кургану примерно на две сотни шагов, Андрей поднялся во весь рост и сложил ладони рупором:
— По–о–олк, сто–о–о-ой!
Комбриг выхватил из ножен шашку, и полк, перейдя на рысь, стал строиться во взводные колонны. Андрей махнул рукой. Он видел,
— Комбриг, ко мне!
От кучи отделился всадник и карьером приблизился к кургану.
— Товарищ Семенной, что это значит? Мы идем к месту назначения в Павловскую, а вы делаете нам засаду и убиваете моих людей? Вы ответите за это!
— Ладно, отвечу. А теперь немедленно сложите оружие, или я снова открою огонь, но уже из всех пулеметов.
— Вы не имеете права…
— Довольно, полковник, играть в прятки! Даю вам на разоружение пять минут.
Комбриг, закусив губу, помчался назад.
Андрей видел, как часть казаков начала снимать шашки и винтовки и кидать на землю, часть же, группами и в одиночку, вырывалась из общей массы и уходила в степь.
Семенной снял папаху и махнул ею над головой. Снова заработал пулемет на кургане, но на этот раз ему отозвался другой, спрятанный в терновнике у балки.
Пули нагоняли уходивших казаков и валили их с седел. Андрей хмурился, но стрельбы не прекращал. Наконец он махнул папахой, и пулеметы умолкли. Через несколько минут на земле возле полка лежала гора винтовок, шашек и кинжалов, а казаки с хмурыми лицами строились в две шеренги. Против них, сделав на галопе лихой поворот, стали обе тачанки, и пулеметчики, припав к пулеметам, ждали сигнала. Позади полка строилась гарнизонная сотня с шашками наголо.
Андрей, садясь на подведенного Тимкой коня, строго посмотрел на своего ординарца:
— Ты чего?
— Ничего, товарищ комбриг…
— Как ничего, а у самого губы трясутся?
— Казаки ведь они… товарищ Семенной…
Андрей ничего не ответил и вскочил в седло….Гнедой конь Андрея бесновался перед замершими шеренгами полка.
— Комбриг и командир полка, ко мне!
К Андрею подъехал начальник штаба.
— А где командир полка?
— Убит вашими пулеметчиками.
— А комиссар где?
— Остался в станице.
— Ложь! Его лошадь здесь. В последний раз спрашиваю, куда дели комиссара бригады? Убили его?
Начштаба затравленно оглянулся по сторонам.
— Его нет…
— Слезайте с коня! Вы арестованы.
Полковник молча слез на землю, и все его грузное тело как–то обмякло, а голова опустилась книзу, как будто шея у него была парализована. Андрей обернулся к Тимке.
— Забери коня!
— Офицеры, отдайте лошадей коноводам и выходите вперед!
К нему подошло около двух десятков командиров сотен и взводов. С побледневшими лицами они молча толпились перед строем. Андрей оглянулся и увидел, что Семен Хмель уже скачет со взводом казаков, огибая правый фланг полка.
— Товарищ Хмель, отведи–ка их в сторону, а потом подъедешь ко мне.
Когда офицеры в окружении конвоя отошли назад, Андрей сдвинул рукояткой плетки папаху и тронул шенкелями коня.
— По–о–олк,
И Андрей показал плетью на груду оружия.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Генерал Алгин любил читать после обеда старинные романы. Этой привычки он не бросил даже тогда, когда ему пришлось променять уют своего екатеринодарского особняка на полускитальческую походную жизнь.
Полковник Дрофа приоткрыл дверь и в нерешительности остановился на пороге. Он знал, что генерал Алгин не любит, чтобы его беспокоили в такие минуты. Полковник осторожно кашлянул. Алгин повернул голову и, увидев Дрофу, встал.
— Есть что–нибудь новое, полковник?
— Аркадий Львович, сегодня днем Семенной разоружил Первый запорожский полк и гонит его в Павловскую.
— Семенной, полк?! Какими силами?
— Силами одной сотни. Он устроил им засаду. Командир полка убит.
— Позовите ко мне полковника Сухенко.
— Его нет.
— Как нет?
— Он еще утром уехал со своим ординарцем по направлению станицы Староминской.
Генерал стукнул кулаком по столу.
— Это безобразие! Я ему не разрешил отлучаться из хутора!
Полковник Дрофа втайне радовался. Он не любил Сухенко за его безукоризненные манеры, привлекательную внешность, молодость, а главное — за то, что именно его Алгин назначил начальником штаба.
— Разрешите доложить?
— Да, да рассказывайте, Марк Сергеевич. Алгин сел на койку, указав Дрофе на табурет.
Дрофа искоса посмотрел на встревоженное лицо генерала и не без злорадства проговорил:
— Полковник Сухенко недостаточно хорошо подготовил доверенную ему операцию с бригадой. Из трех полков мы получили всего один, стоящий в Каневской. Из Новолеушковки от Черноморского полка нет никаких сведений. Узнав о разоружении Первого запорожского полка, я немедленно выслал есаула Гая с двумя сотнями в погоню. Надеюсь, что есаулу удастся отбить разоруженный полк еще до наступления ночи. Я приказал ему принять временно командование полком и идти с ним на помощь Первому черноморскому полку в Новолеушковку.
— Вы предупредили, чтобы он, по возможности, не ввязывался в бой с красными частями?
— В станице Павловской, по нашим сведениям, стоит конная гаубичная батарея. Она, конечно, будет перехвачена конными частями, находящимися в Павловской, при их попытке разоружить Первый черноморский полк… А эта батарея нам крайне нужна.
Алгин с минуту молчал.
— Вы сказали о батарее, но забываете о частях Инзенской дивизии, стоящей в Павловской. Если вы решились пойти на захват батареи, то надо было вам самому ехать и взять в свои руки руководство операцией. Пошлите немедленно нарочных разыскать Сухенко и приходите сюда.