Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2017
Шрифт:
Напишу сценария…
«Любимая моя! Колымской пионеркой…»
Любимая моя! Колымской пионеркой
Вошла ты – ворвалась! (о, жизнь моя! – держись!..)
И всё, что было «до» – поблекло и померкло,
А «после» – только ты… На всю большую жизнь…
О, светлая моя! Из «Золотого рога» —
Из бухты, где трепанг таращится со дна —
Ты в дальнюю меня отправила дорогу,
И в ней была со мной – всегда! – лишь ты одна…
И
И вечный полухмель тифлисского бытья,
И тосты, и стихи, что в честь твою звучали…
И дождь… и кипарис… Как я любил тебя!
Черкешенка моя!.. С Казанского вокзала
Твой поезд отходил, в ночь, в 23.05.
«Скажи мне что-нибудь!» – заплакав, ты сказала…
«Как я люблю тебя!..» «Ещё!.. Скажи опять!..»
Как шёл тебе акцент – латышке длинноногой!..
На взморье старый дом, и – ветер в ставни бил… —
Не жил я – что скрывать! – за пазухой у Бога,
Но – у Богини… О! – как я тебя любил!..
И – в Альпах – мой портрет писала по ночам ты —
И пес лежал у ног, и в лунном свете – двор…
И были от тебя – от рыжей англичанки —
Мы оба – без ума! – и я, и лабрадор!..
О, как я отбивал восторженно ладони,
Как гордо задирал на всех французов бровь,
Когда рукоплескал зал – стоя – в «Одеоне»
Тебе – о, mon amoure! – тебе, моя любовь!
Я счастлив был с тобой. В каких бродили парках!..
Какие мы с тобой изведали края!..
Спасибо же за всё, за все твои подарки —
Красавица моя!.. Любимая моя!..
«…Ты таешь…»
…Ты таешь,
Недоуменно улетаешь,
На летном поле оставляешь
Мужчин, тебе глядящих вслед…
Их нет.
Они ушли с аэродрома
По дружбам, службам и по жёнам,
И я один – не пьян, но болен —
Остался там, на летном поле,
На много лет.
Откуда б ты ни улетала,
Повиснут городов провалы
Во времени, в судьбе моей;
Насколько б ты ни прилетала,
Любимая, смертельно мало
Минут и дней.
Когда-нибудь – когда-то – было —
Нам лето в спины, в лица било,
Срывало с мест, дразнило волей —
И хоть была погода летная,
Но всё ж сажали самолеты мы
На летнем поле, летнем поле…
(Ещё мы не обручены,
Друг друга мы ещё не знаем,
Аэрофлоту жизнь вверяем,
Не зная, что обречены…)
Ты таешь, не успев проститься,
И не оглянешься назад,
Где филармониевой птицей
Пою за девять пятьдесят…
…И медленно, и медленно,
Покачивая крыльями,
Покатится мгновение,
В которое не жили мы…
«И
И были друзья – их мало.
И были враги – их много.
И рифма моя хромала,
На ту, иль другую ногу…
И в этой неровной жизни
(то рыжая, то – брюнетка)
Не очень любил я ближних,
И дальним грубил нередко.
Любил – голубик-смородин
Таежную раннеспелость…
И был я почти свободен,
И пел, когда сердцу пелось.
«Ожило сердце…»
(На мотив Г. Табидзе)
Ожило сердце… И – вздрогнул, очнулся я,
И не узнал я себя, полуночного…
Скоро ль ты кончишься, мгла беспросветная,
Чёрная ночь, уходи, не морочь меня!..
Боже, не хватит ли? – сызмала мучаюсь
В медленном пламени, в чёрной пустыне я…
О, отпусти меня, мгла беспросветная,
Ночь безысходная, брось, отпусти меня!..
Всё забываю… И плачу о прошлом я…
Поздно. Прощай, моя юность печальная…
И проклинаю я мглу беспросветную,
Чёрную ночь разрываю плечами я…
Ожило сердце… Душа обновлённая
Птицею рвётся к рассвету молочному…
Прочь! Не морочь меня, мгла беспросветная,
Чёрная ночь, уходи, не морочь меня!..
«…И защититься больше нечем…»
…И защититься больше нечем
От всех обид и одиночеств,
Как сесть к огню в ненастный вечер,
Открыть «Египетские ночи»…
«Есть что-то такое, что выше всего…»
Есть что-то такое, что выше всего —
Кто знает, что это такое?..
И надо, пожалуй, уехать в село
И жить в тишине и покое.
Ходить на охоту, стрелять глухаря,
Как в детстве стрелял куропаток…
И свет в своем доме гасить, уходя.
Пора привести все в порядок.
Жениться. И школьным учителем стать.
Столичных гостей сторониться.
И Пушкина, будто впервые, читать,
И плакать над каждой страницей…
Прощание с Литинститутом
Слышу далёкие я голоса,
Вижу чужие огни по Вселенной…
В жизни такая пошла полоса —
Еду я в Грузию на поселенье.
Серым затянет последнюю быль,
Поезд отправится в сонную небыль…
Мог ли я птиц этих мокрых забыть?..
Книги намокли, и были нелепы
Все, кто пришел проводить меня в путь —
Блок был печален, курил с Меламедом,