Племянница маркизы

Харон Дария

По его лицу струился пот.

– Ты справишься, – поддерживал брата Трой. – Главное, оставайся спокойным. – Но… – Тристан осекся, – теперь… мне кажется… я…

– Осторожно! Петля должна захватить обе ноги.

– Я знаю. – Тристан выпрямился и вновь опустил руку в стоящее рядом ведро. – Будешь тянуть или это сделать мне?

– Начинай. Я продолжу, если ты устанешь.

Тристан обернул веревку вокруг руки и потянул. По телу кобылы пробежала дрожь, и она закатила глаза.

– Все будет хорошо, Деландра, – прошептала Мари, поглаживая животное.

Она смотрела

на Тристана. Мышцы сильно выделялись под влажной рубахой, его лицо покрывала темная щетина. У Мари сложилось впечатление, что он возится с кобылой еще с ночи. В памяти вдруг всплыл тот франт, который принес ей волан в Версале. Между ними не было сходства, и все же это был один и тот же человек.

– Пошел! – крикнул Трис и сделал передышку, прежде чем начать тянуть снова.

– Копыта, копыта показались! – голос Троя был полон радости.

Кобылу вновь пробрала дрожь, и через минуту на соломе лежал жеребенок. Он был вороным, без малейшего белого пятнышка, и не шевелился. Тристан отвязал веревку от передних ног и положил жеребенка к голове Деландры.

– Он жив? – тихо спросила Мари.

– Сейчас да. Ближайшие часы покажут.

Тристан взял пучок соломы и начал обтирать жеребенка, поскольку Деландра не делала попыток вылизать его. Трой стал ему помогать.

– Принесу для нее попону, – сказал он после, поднимаясь.

Жеребенок открыл глаза и слегка шевельнул головой. Его тонкие ножки дрожали. Кобыла раздула ноздри и тоже попыталась поднять голову. Тристан подвинул жеребенка немного ближе к ней, и Мари поддержала ее шею.

– А что теперь?

– Ему надо попить, и еще должен полностью выйти послед, но с этим проблема – ведь у нее нет схваток… Я поднесу жеребенка, чтобы он пососал. Может быть, это поможет. Подождем еще час, а потом позовем доктора Майяра.

Вскоре вернулся Трой с шерстяной попоной и накрыл ею кобылу:

– Вы останетесь с Деландрой? Я покормлю других лошадей. Кроме того, моя помощь нужна Николя.

– Тогда иди, я здесь обо всем позабочусь.

Пока Трой выходил из стойла, Тристан продолжал обтирать жеребенка соломой.

– Это жеребец. Черный как ночь в новолуние. Дьяболо. Как тебе это имя? Подходит ему?

Удивленная тем, что он спрашивает ее мнение, Мари кивнула.

– Красивое имя.

– Ты купила на ярмарке все, что хотела?

– Да. Оставшиеся деньги лежат в моей комнате. Я верну их, как только мы вернемся в дом.

– Оставь себе. Думаю, в ближайшее время ты будешь часто ходить на рынок.

Перемена в его настроении заставила Мари насторожиться.

– Не знаю. Может быть, – неопределенно ответила она и пропустила сквозь пальцы пряди гривы Деландры. – Спасибо.

Тристан вдруг прервался:

– Мари, я понятия не имел, что ты провела вчера целый день, убирая дом и заново обставляя его.

Молодая женщина пожала плечами:

– Не думаю, что это важно.

– И все же. Почему ты ничего не сказала? Почему позволила упрекать себя?

– Но ведь это именно то, что ты обещал. Ты ведь хотел превратить мою жизнь в непрекращающуюся боль, – напомнила она.

– Кроме достойной осуждения

склонности к импульсивности, которая частенько создает мне сложности, – Тристан усмехнулся, без малейшего намека на сознание своей вины, – …одним из моих немногочисленных недостатков являются внезапные вспышки гнева. Если бы каждый, на чью голову я во всеуслышание призывал чуму и погибель, действительно умирал, здесь бы все обезлюдело. Я вспыльчив, но незлопамятен, – добавил де Рассак.

– Неужели? – иронически спросила она и вспомнила о своей «брачной ночи» у мадам Дессан.

– Да. И, как ты очень верно заметила, я должен заботиться о том, чтобы ближайшие шестнадцать лет ты пребывала в добром здравии, если хочу получить выгоду от этой сделки.

Мари промолчала и снова начала насухо вытирать жеребенка.

– Ты не беременна.

Это было утверждение, а не вопрос.

– Нет, – ответила она.

– Зачем же тогда…

– Потому что я надеялась, что это станет выходом. Король признает всех своих незаконных детей. Я получила бы титул и землю, вместо того, чтобы…

– Вместо чего?

Она обвела рукой конюшню:

– Вместо всего этого.

– Но зачем же ты тогда в первый день начала обустраиваться, если тебе это так не по душе?

Мари вздернула подбородок, ее глаза загорелись:

– Потому что это все, что у меня есть. Потому что это все, что осталось от моей мечты, – она опустила голову, почувствовав, как по щекам катятся слезы: – Это все, что у меня еще есть.

– А ты и впрямь мечтала стать фавориткой короля? – В голосе Тристана прозвучало недоверие.

– И да… и нет, – Мари вытерла ладонью лицо. – Я мечтала никогда больше не надрываться в полях – так, что чувствуешь каждую косточку. Я мечтала купить себе все, что понравится. Я мечтала, чтобы со мной обращались с уважением. Я мечтала быть любимой…

Тристан немного помолчал:

– Это детские мечты, Мари. Об этом грезит каждый, – сказал он с неожиданной нежностью.

– Ах да, конечно. Каждый мечтает об этом. И ты тоже? – ехидно спросила молодая женщина.

– Я мечтал о том, чтобы жениться на женщине с состоянием, чтобы не приходилось больше беспокоиться о том, каким будет урожай. Я мечтал сделать «Мимозу» тем, чем она была пятьдесят лет назад. Я мечтал иметь столько денег, чтобы отправить Троя учиться в университет Бордо, чтобы он наконец мог изучать теологию. Я мечтал о том, чтобы иметь возможность купить ему небольшой приход.

Мари удивилась:

– Трой хочет стать священником?

– Хотел, но наш отец был к этому не готов, да и денег у нас не было, чтобы воплотить в жизнь его мечту. Теперь вот регулярно напивается… Ему «Мимоза» так же безразлична, как мне Версаль со всеми этими лизоблюдами-придворными, – Тристан пронзительно взглянул на жену. – Это лишь мечты, и им никогда не стать реальностью. Но они искажают наш взгляд на реальность. Они мешают нам довольствоваться тем, что мы имеем.

Пока он говорил, жеребенок потихоньку поднялся и теперь стоял рядом с ним на тонких дрожащих ножках. Тристан схватил его рукой под брюхо и поддержал.