Пленная Воля

Рафалович Сергей Львович

Лит.: Брюсов В. Я., Собр. соч., т. 6, М., 1975, с. 508, 623, 639; Робакидзе Г., Фалестра. — ж. «Картули мцерлоба», 1928, № 4 (на груз, яз.); Гаспаров М. Л., Рус. стих нач. XX в. в комментариях, М., 2001 (ук.); ЛН, т. 70, с. 570–71; т. 87, с. 673, 678; т. 90, кн. 2, с. 104.

Некролог: «Русский патриот», 1944, № 18; Брокгауз (доп.); Гранат; Фидлер; Владиславлев; Владиславлев И. В., Лит-pa великого десятилетия (1917–1927), т. 1, М.-Л., 1928; Тарасенков-Турчинский; Альм, и сб-ки (1, 2); Фостер; Алексеев; ЛЭ рус. зарубежья, т. 1; Рус. Масонство; Лит. объединения. 1890–1917.

Архивы: ИРЛИ, ф. 377; ф. 163, оп. 2, № 424 (письмо В. П. Буренину, 1902); ф.39, № 320 (письмо Н. М. Минскому, 1904), № 907 (68 писем Л. Н. Вилькиной); ф. 45, оп. 3, № 658 (письма А. Н. Веселовскому, 1897-99); ф. 474, № 227 (письма К. А. Эрбергу); Альбом «пятниц» К. К. Случевского 1899–1903 (автографы-подписи Р., л. 62, 77, 78); РНБ, ф. 124, № 35–86 (письма С. К. Маковскому, 1910-11); ГАРФ, ф. 102, ДЗ, 1904 г., д. 747 (мат-лы ДП) [справка Е. Б. Тимофеевой]; ЦГИА СПб, ф. 14, оп. 3, д. 30407 (ун-тское дело, в т. ч. л. 6 — м. с.) [справка Н. М. Букштынович].

Т.

Л. НИКОЛЬСКАЯ.

Русские писатели. 1800–1917: Биограф, словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия. — Т. 5. –2007.

— с любезного разрешения автора.

ИЗ СБОРНИКА «ВЕСЕННИЕ КЛЮЧИ» (С.-Петербург, 1901)

Мертвый город

Узкие улицы, низкие окна. Плоские крыши на серых стенах; Между камней вековые волокна; Бледные краски в отцветших тонах. Неба угрюмого мрачные своды, Туч нависающих черный клобук; В темных каналах заснувшие воды; Жизни отжившей смолкающий звук. К папертям древним кривые ступени; В ранах расселин желтеющий мох. Трепетной просьбы иль жалобной пени К лику святых возносящийся вздох. Плач погребальный в журчанье фонтана; Сонный полет умирающих мух… И — надо всем — покрывало тумана, Как кружевная косынка старух.

ИЗ СБОРНИКА «СВЕТЛЫЕ ПЕСНИ» (С.-Петербург, 1905)

Моей невесте А.А. Рафалович

«Мы песни светлые любили…»

Мы песни светлые любили: И я, и та, которой нет, И над могилой из могилы Еще звучит ее привет. Еще я слышу голос милый, И близкий мне от ранних лет, И — дар последний, дар унылый, — Ее любви храню завет. Не раз, приникнув к изголовью, Она шептала мне с любовью О вечном таинстве сердец. Тебе, о жизнь, верны мы оба: Она — в гробу, а я — у гроба, Любви задумчивый певец.

Из поэмы «Душа и мир»

Правда

Неподвижна, неизменна И познанию чужда, Правда выросла из тлена, Но забыли все: когда? Люди в светлой колыбели Первый лепет стерегли, Но понять его не смели И привыкнуть не могли; И в сознании разлада Уходили от нее: Вкруг детей иного склада Так расходится семья. К мерке будничной печали Пригоняя вечность вновь, Правде чуждой навязали Справедливость и любовь. Слов поношенным нарядом Облекали смело ту, Чью окинуть смелым взглядом Не решались наготу. Люди правы: в безучастье Безучастной правды свет; Если в жизни нужно счастье, Правда там, где правды нет.

«Бездонная мгла под окном…»

Бездонная мгла под окном, Безбрежная ночь и пустыня. Впусти меня ныне в свой дом: Я — буря, я — ночь, я — святыня. Я знаю, что тесно в избе, Что многое жаждет приюта, И тех, кто стучится к тебе, Встречает и злобно и люто. Я знаю, что дом твой тюрьма И сам ты, как узник, в неволе: Но в поле свободном — зима, Но мгла одиночества в поле. Не счесть в нем путей и дорог, Дорог бесконечных до века… Что вечность без смерти? что Бог В том мире, где нет человека? И пусть твой огонь догорит, Пусть нет ему в вечность прозренья, Меня за стеклом он дарит Могучим

лучом утвержденья.

Бог

Внимай: был мир людей, Был мир иных существ, Обманчивых идей, Изменчивых веществ; Сменялись ночь и день Рядами похорон. Был каждый миг — ступень На лестнице времен. Там облекали прах Обманами одежд, И ложь росла в сердцах Со лживостью надежд. И я, — склонясь как раб, Воздвигнув Бога сам, Шептал: «О Царь! я слаб! Будь милостив к рабам…» Внимай: там смерть была И смерть вела к тому, Что вера создала, Враждебная уму… Я принял смерть во сне. Я шел и Бога звал. Вдали, навстречу мне, Склоненный раб шагал; Во взоре неживом Была мечта моя… И был мой Бог — рабом, И этот раб — был я.

«Небо безбрежно, как степь, вкруг меня…»

Небо безбрежно, как степь, вкруг меня. Мрак и молчанье. Ни звезд, ни огня. Путь мой проходит сквозь мглу и сквозь тишь. Взором невидным за мной Ты следишь; Думою чуткой я мыслю Тебя. В небе один Ты, как в ополе я. Встреча была нам давно суждена. Мир притаился; пришла тишина; Стало пустынно. Лишь небо… Лишь степь… Тихо спускается длинная цепь… Смело хватаю руками звено… Небо приблизить к земле мне дано, Землю поднять к небесам Ты бы мог. Где дерзновение? Кто из нас Бог? Землю возвысив иль небо склонив, Грани сомкнув и предельности слив, В мире едином мы будем вдвоем; Будем мы вечно двойным бытием, Гранью один для другого. Вовек Бога в себе не вместит человек, Бог человека в себе не сольет… Пусть незаметною встреча пройдет, Пусть разойдутся пути, как сошлись, Дальше, все дальше, мой вдаль, а Твой ввысь; Пусть между нами шумливой толпой Люди предельность воздвигнут собой, Бездну раскроют живого в живом, Робко поделят весь мир с божеством, Вечную тайну отринут за грань… Будешь сбирать Ты покорности дань, Будешь дарить иль карать, как рабов, Тех, кто признать Тебя слепо готов… Так ли Ты мыслил творенье свое? Так ли я мыслил в Тебе бытие?

Храм мысли

Речь тесал я точно камень, Громоздил над мигом миг, Жизни прошлой тусклый пламень Сохранил, — и храм воздвиг. Он к светилам негасимым От земли воспрянул в высь, И над куполом незримым Звезды новые зажглись. Свет их людям был неведом, Для земли — недостижим; Но к неведомым победам, Знал я, мысль пойдет за ним; И утонет незаметно В неразгаданной дали, Бесприветно, безответно За преддверием земли. И молился я с отрадой, Чтоб она, в мой храм стучась, Негасимою лампадой В храме вечности зажглась.

Слепая Анна

Я видела отличной от других Себя… Потом я видеть перестала. Безбрежность мглы, как бездна без начала, Объяла всех, и близких и чужих. Забыла я отличье черт моих И облик тех, чей внешний облик знала. Но чем тела я больше забывала, Тем явственней душа сменяла их. И было все понятно и чудесно. Душа с душою связана так тесно, Как со стихом связуем рифмой стих. Душа — одна; различен облик тела. Ослепнув, я невидимо прозрела, Прозрев, — в себе увидела других.