Пленник
Шрифт:
– Ты говоришь, что не помнишь своего прошлого? Точнее, - я обращаюсь к бумагам, - помнишь его очень смутно.
– Так и есть, - осторожно отвечает он.
– Как думаешь, почему?
Я поднимаю глаза, потому что он слишком долго молчит. Он смотрит на меня изучающе, и я, не выдержав нервозности, вспыхиваю под его взглядом.
– Скажи, в чем
Я делаю глубокий вздох, чтобы успокоиться. Мне очень трудно настроиться на рабочий лад, когда я смотрю на него. Все в нем кажется слишком красивым – его взгляд, волосы, свободно падающие на лоб, изгиб губ и мужественно очерченных скул, скрытая сила в руках и широких плечах. И особенно болезненно понимать, что это последняя наша встреча.
Я откашливаюсь.
– Я мифолог и просто делаю свою работу.
– Все мои показания записаны с первого дня, - говорит он. – Разве обязательно приходить ко мне снова и снова?
Он, совершенно точно, подлавливает меня на интересе к нему, и моя кожа снова вспыхивает от смущения. Но я не собираюсь легко сдаваться.
– Конечно, да, - говорю уверенно, строгим голосом.
– Я должна доказать, что ты вампир, и признать мифы фальсификацией. Или дать тебе другое научное определение.
Он принимает мою версию снисходительно. Он явно не верит, что приходить сюда для меня было так уж необходимо. Что ж, он прав. Но любопытство не позволило мне остаться к нему равнодушной. Или не только любопытство, но не могу же я признать это вслух.
Он улыбается одними губами, очень грустно.
– И как успехи?
– Я пока не готова ответить на этот вопрос. – Это так, но отчет нужно составить уже завтра. Мне придется что-то в нем написать, сказать «не знаю» было бы слишком непрофессионально.
Его лицо вытягивается. По всей видимости, он немного шокирован моим ответом.
– Ты не веришь в то, что я вампир? – Он настолько удивлен, что из его глаз исчезает всякое безразличие. Это интересно.
– Я давно и довольно обширно изучаю мифологию. Чаще всего это обычные выдумки, не основанные на реальности, но иногда кое-что оказывается правдой. В нашей среде принято считать, что если семьдесят процентов мифа не подтверждается, значит, мы на ложном пути и нужно искать в другом месте.
Мейсен внимательно смотрит на меня и, кажется, не понимает.
Наклоняюсь вперед, сбрасывая маску. Мой голос звучит почти
– Скажи мне, ты решил, что вампир, только потому, что пьешь кровь?
Некоторое время он не знает, что ответить. Я опережаю его, приводя доказательства:
– Посмотрим, что мы имеем: ты отражаешься в зеркале и проявляешься на фотопленке, не боишься солнца, чеснока, святой воды, распятия. Тебе не нужно спать в дневное время. По правде говоря, отсутствие сна вообще сбивает меня с толку. Я не знаю ни одного живого существа, которое не нуждается в отдыхе. Это ненормально.
– Разве это не доказывает, что я вампир? – Его голос тихий, недоумевающий.
– Это доказывает лишь то, что ты не человек, но не является признаком вампиризма ни по одной из существующих гипотез. Во всех легендах без исключения вампиры днем спят!
– Я пью кровь, - заявляет он уверенно.
– Есть заболевание, при котором необходимо ежедневное употребление свежей крови – недостаток гемоглобулина в организме.
Он неистово мотает головой и раздражается.
– Что за чушь! Ты собираешься доказывать мне, что я что-то другое? – Он вскакивает. – Это нелепо! Я вампир. Никакое это не заболевание, я ЖИВУ за счет крови, а не дополняю ей свой рацион! – Но в его глазах я вижу странное выражение, как будто я заставила его усомниться. Он растерян.
– Вампиры испытывают жажду и набрасываются на людей, - гну свое я. – Как ты объяснишь, что осознанно выбираешь животных, отказываясь от человеческой крови?
– Другие вампиры набрасываются на людей, - злится Мейсен, цепи на его кандалах звенят, когда он встряхивает руками. – Мой выбор продиктован только лишь личными убеждениями.
– Нет ни одного свидетельства твоих слов, кроме выдуманных, ничем не доказанных страшилок и сюжетов кино, - возражаю я. – Пока что ты единственный представитель своего рода. Других мы не встречали и не имеем права делать выводы на основе слов.
– Это потому что доказательства и свидетели аккуратно уничтожаются, - почти рычит он, взбешенный моим недоверием.
Мне не хочется обижать его, но он должен понять, что, возможно, давно и сильно заблуждается.
– Почему ты не позволяешь записать на видеопленку процесс поглощения крови?
Мейсен резко оборачивается, его глаза мечут молнии.
– Тебе нравится, когда тебе смотрят в рот во время еды? – грубит он.
– Разве ты испытываешь жажду чьей-то крови? – я немного отхожу от плана, переходя на более личный тон. Я должна знать.