Пленники Раздора
Шрифт:
— Держи силок на птичку, — улыбнулась девушка.
Ратоборец смотрел на неё удивленно, потому что по-прежнему не понимал того, что для Лесаны стало очевидным.
— Она очень хорошая. Не обижай её.
Мужчина горько усмехнулся:
— Она-то хорошая. Я теперь не больно хорош, — и он показал взглядом на пустую штанину. — Я обидел её, Лесана. Сильно обидел. Когда ещё ходил на двух ногах.
Собеседница покачала головой. Она поняла, что он хотел сказать: обидел девку, когда был полон сил и хорош собой, а теперь, став немощным
— Так не обижай снова, — сказала в ответ на это обережница. — Уйми гордость-то. Отдай кольцо.
Фебр с сомнением поглядел на украшение. Клёне такое, небось, и на указательный палец велико будет. Лесана снова прижалась затылком к его плечу.
— Ты её не любишь? Или себя? — спросила она, наконец.
— Себя.
Девушка улыбнулась и поднялась со скамьи:
— Что она в тебе — дураке таком — нашла? Вот бы понять. Ладно, пойду хоть помоюсь с дороги. А ты думай, думай… Да не о себе. О ней думай.
Ратоборец улыбнулся, и на этот раз в его улыбке не было прежней грусти:
— Как сильно ты изменилась, — сказал он снова.
Лесана вздохнула:
— А вот наставник и… спутник прежний в один голос говорили, что я живу и не умнею.
Обережник покачал головой:
— Это они, любя.
Девушка усмехнулась:
— Да. Особенно второй. Кольцо не потеряй.
Она ушла.
И почему-то на душе было легко-легко.
По чести говоря, Люту очень повезло. Собственно, везение было его постоянным спутником. Нехватку Дара он искупал редкостной удачливостью. Во всяком случае, дураки именно так и считали. Лют дураком не был и цену своей удаче знал. Там, где Осенённый мог отбиться одной Силой, таким, как Лют, приходилось смекать и исхитряться.
Стая приняла его сперва настороженно, а потом брезгливо. Конечно, стая Серого. Особенно ближние. Но им не в чем было обвинить недавнего полонянина, поэтому оборотни лишь глумливо ухмылялись. Как же! Попался девке, потом, как пристяжного, она волочила его за собой, травила псами. И это с его-то гордыней!
Один из переярков Серого нарочито брезгливо фыркнул, когда Лют проходил мимо.
Оборотень замер. Медленно повернулся на звук. Из полумрака на него насмешливо смотрели жёлтые звериные глаза. Лют шагнул вперед, наклонился к волку.
— В носу свербит, чадо? — спросил он, узнавая молодшего из Осенённых ближней стаи.
Тот в ответ зевнул во всю пасть, показав чёрное нёбо и розовый язык.
— Перекидывайся, — приказал Лют.
В стае его положение было выше, чем у этого переярка. Лют, хотя и не Осенённый, но вожак. С вожаком, если не хочешь занять его место, приходится считаться. Молодшему Серого становиться вожаком стаи Люта было пока не по зубам, да и без надобности. Таким припадочным слаще по лесу носиться, людей жрать, да волчиц драть. Но, если Мара не вернется, обязательно отыщется тот, кто захочет помериться с её братом силой. А значит, нельзя выказывать
Тем времнем переярок поднялся с каменного пола пещеры, встряхнулся, перекидываясь. Парнем он оказался долговязым и нескладным, хотя на полголовы выше Люта. В кости же узкий, мосластый.
— Иди, спроси вожака, подтверждает ли он моё право тебя убить? — ровным голосом сказал оборотень. — Ты — Осенённый, но выказываешь неуважение. За это полагается схватка.
Парень испуганно стрельнул глазами в сторону дружков. Те растерянно переглядывались, понимая, что товарищу, как не выверни, нагорит.
Дурной нрав Люта знали все. Он был не самым ловким и сильным в стае, а не так давно ещё и охромел, но сумасбродства в нём хватало на двоих. Драться он умел и любил.
Поэтому теперь его противник с тоской понимал, что если идти к Серому, испрашивать разрешения на сшибку, то вожак обязательно полюбопытствует, с чего всё началось, а когда узнает, Марин брат будет в своём праве. Значит, зачинщику ссоры и обидчику не разрешат использовать Дар. А без Дара он даже колченогого супротивника одолеет вряд ли — тот старше, крепче, хитрее, а поединщику его едва минуло семнадцать вёсен.
С другой стороны, если Серый закроет глаза на оскорбление… Нет, не закроет. Допусти он в стае неправду, остальные начнут роптать. Поэтому…
— Он не хотел тебя обидеть, — выступил вперед парень чуть постарше и примирительно вскинул руки. — Просто…
Ну и что «просто»?
Ребята вновь переглянулись, подыскивая сколь-нибудь толковый повод.
— А по-моему хотел, — сказал Лют. — И очень старался.
Он уловил какое-то движение за спиной и даже подобрался для схватки, но учуял троих из своей стаи: Тала, Живу и Надея. Те стали позади, молчаливо поддерживая вожака.
— Нет! — тут же оживился мосластый, так как, наконец, понял, что даже если вдруг и одолеет противника, потом всё одно перехватит от Серого. — Прости. Задурил.
Лют внимательно поглядел на него и сказал:
— Считай, в долгу.
Тот кивнул:
— В долгу.
На том и разошлись. Драться Люту не хотелось. Плечо ему, хотя и поправили, но всё одно — рубец дёргало, как нарыв. Не скоро ещё заживет. Если бы этот щуплый дурак помнил про рану, то понял бы, что одержать верх в схватке ему вполне по силам. Но он не помнил.
— Зачем тебе такой должник? — покачал головой Тал. — От него проку, как от лишая на заднице.
— Пригодится, — пожал плечами оборотень и добавил: — Он Осенённый.
Вчетвером они двинулись вглубь пещеры. Лют знал — за ним теперь глядят. Наблюдают, слушают. И хотя то, что он рассказывал, подтверждали видоки, вожак ещё не скоро ослабит призор. Опять же Мара…
Нужно подумать.
Серый скоро уведет своих охотиться. Перед походом на гать Осенённым нужно набраться сил и лютости. Требуется лишь выждать.