Пленники темной воды
Шрифт:
Трое в салоне, три дымящихся тела, три угольных трупа. И один, водитель (сгоревший лишь наполовину) — на дороге.
Снайпер ткнул прикладом в тело ближнего к нему мертвеца. И увидел, как струйки из вытекших глаз ползут по черной, взбугрившейся коже, подбираясь к уголкам раскрытого в предсмертном крике рта.
Снайпер отошёл в сторону.
«Стрелец» — «Смотрящему». Клиенты в порядке. Больше танцевать не будут».
Автоматчик, что присел на корточки у края дороги, глянул вопросительно на снайпера. Снайпер кивнул ему и поставил винтовку на
— Вот дела, — сказал автоматчик. — Больше всех водиле повезло. Только жопа подгорела. Почти целого хоронить будут…
Снайпер, не ответив ему, быстро пошёл назад, к смотрящему, что всё это время так и оставался на своей позиции.
«Тайга» — «Базе». Клиенты упакованы. Потерь нет. Отходим».
«База» — «Тайге». Молодцы ребята! В шесть минут уложились».
Они ушли. Уходили быстро, цепочкой. В самую чащу, в глушь. Дальше от просек, троп, открытых пространств.
В лес вновь вернулась тишина.
Только уже не было птиц. И, заглушая запах сосен, тяжёлый дым расползался в стороны от песчаной лесной дороги, смешиваясь с подступающим с запада серым дождевым туманом…
— 17 —
06 сентября, 1994, вторник, 16.25, Клоогаранна
— Ну, кого ты там нашёл на грядке? А? Андрюша, ты чего там в кулаке прячешь? Ну-ка, покажи бабушке!
Мальчик упрямо мотнул головой, крепче сжал кулачок и с досадой отвернулся от надоевшей ему бабушки Зины.
Зинаида Васильевна, обойдя внука с другой стороны, схватила его за руку и решительно затрясла её.
— Выбрось! Кому говорю!
— Баба! — в крайнем возмущении от такого бесцеремонного обращения закричал внук. — Баба Зина! Не тряси меня! Я маме скажу!
И, отчего-то перейдя на шёпот, добавил:
— Я жучка у тебя поймал…
— Это какого такого жучка?! — возмущённо воскликнула Зинаида Васильевна. — Это какого жучка ты тут нашёл? Все жучки спят давно, осень уже. Или на юг улетели…
— Баба Зина, ты чего? — искренне удивился Андрюша. — Жучки на юг не летают. Это птицы летают. А жучки не летают!
— Покажи немедленно! Укусит ещё!
— Зин! — Сергей Петрович решил, что настала пора пресечь воспитательные порывы супруги. — Ты моего внука не трогай. Родители ребёнка в покое никак не оставят, всё педагогикой своей пичкают. Сами недавно на горшок ходили, а всё туда же — воспитатели… Дай человеку отдохнуть!
— Ты, Петрович, вот тоже молодец! — не осталась в долгу Зинаида Васильевна. — За здоровьем внука не следишь. Я как вас одних оставлю — так он и не накормлен и не умыт. И шатается один где попало. А ты вон в гамаке развалишься — и дела тебе нет. Вот и весь твой присмотр…
— Много ты понимаешь, — ворчливо заметил Сергей Петрович. — Человеку свобода нужна. Ребёнку особенно. Вот чтоб с природой общался…
— С собаками уличными, — язвительно добавила Зинаида Васильевна. — Со шпаной местной.
— Нет здесь шпаны. Район дачный, спокойный.
— Молчи, дед, не мешай! Да
Андрюша, решив, что от надоедливой бабы Зины никак не отвертеться, тяжело вздохнул и разжал кулак.
И обречённо протянул бабушке ладонь.
Божья коровка, мгновенье помешкав, поползла по ладони, словно приходя в себя после внезапной и краткой неволи — и взлетела в остывающий предвечерний воздух.
— Божия коровка, улети на небо… — запел Андрюша.
— Чего там? — переспросил Корнуков. — Коровка? Ты, Андрюш, их не лови. Они полезные. Тлей жрут… Вот ведь живучая! Холода уже по утрам, а эта, видишь, согрелась…
— Он ведь гадюку когда-нибудь поймает! — воскликнула Зинаида Васильевна. — Так, пошли руки мыть!
И повела внука в дом.
— Нет здесь гадюк, — заявил Сергей Петрович и встал со ступеньки веранды, на которой он любил посидеть в сладкий послеобеденный час, любуясь на ухоженный свой, засыпающий к осени сад (так любил посидеть, что протёр ту заветную, крашеную когда-то ступеньку до самой древесной желтизны).
И услышал звук — гул и шуршание шин.
Машина, не успев сбавить скорость, тормознула резко у самого края дороги, ткнув бампером в дрогнувшую можжевеловую изгородь.
Потом немного отъехала назад и, вывернув колёса, стала ровно у самого заезда на дачный участок.
— Жуки есть, — протянул Сергей Петрович, косясь на подлетевшую к дому машину. — Гусеницы тоже есть… Бабочки есть… А вот змей нет. Сколько живу — ни разу не встречал.
Хлопнула дверь.
«Не туда Дима в гости заехал» с неодобрением подумал Корнуков.
В последнее время стал Сергей Петрович особенно бояться того, что когда-нибудь внешняя, открытая часть его жизни простого пенсионера слишком уж явно пересечётся с тайной частью, которая не только существованием, но и одним приближением своим способна безвозвратно уничтожить простоту, предсказуемость и ясность обыденно-спокойного дачного течения дней.
И с неясным, не оформившемся пока, не различимым и не ощущаемым явно (разве только подспудно, на самой грани сознания) раздражением думал Сергей Петрович иногда (в самые тяжёлые для него минуты), что и жена его Зинаида, и дети (Владимир, Пётр и Елена), и внук Андрей, и квартира в городе, и дача в сосновом лесу в трёстах метрах от песчаного морского берега, и аккуратно высаженные кусты смородины, и рыбацкий домик на острове, и резиновая лодка с чихающим на волне мотором «Вихрь», и безупречно оформленные пенсионные документы, и старые друзья, что так беспечно и безо всякой опаски подходят к нему и даже (вот странные!) спрашивают его: «Как дела?» и ждут, верно, ответа, что всё, дескать, хорошо — всё это, и люди, и предметы, и дома, и привычки, и чувства, и пристрастия, всё это только маска, прикрытие, а вернее часть профессионально, со знанием дела составленного прикрытия его подлинного «Я», подлинных друзей, истинных коллег, настоящего его дела и (даже подумать страшно!) — действительно близких ему, действительно его знающих людей.