Пленники вечности
Шрифт:
— А если все же грамоту? Очину-Плещееву? Он к государю во всякое время вхож.
— Очин сейчас в Вологде, строит новый каменный кремль.
— Это где, в тамошних пустошах? Что за блажь такая?! — поразился Ярослав. — По Руси каменных твердынь раз-два, и обчелся, а Вологда — она вона где…
Басманов хмыкнул.
— Ум государя востер, словно булат. Откуда больше всего пушнины идет? С Вологодчины. Торговля вся речная — поташом, пенькой, лесом да медами — оттуда же.
— Укрепить хочет торговое место?
— Не только. По рекам есть выход у нас к самым студеным морям.
— Так там, говорят, вообще
Басманов слегка понизил голос:
— Есть такая сторона далекая, аглицкая. От них к царю приезжал посланник, капитан корабля большого, таких даже у нашего Карстена Роде нет.
— Не тот ли это щегол, которого люди Малюты опекали, носились, ровно куры с кладкой?
— Все-то ты видишь… Смотри, как бы язык твой врагом не сделался.
Ярослав весело сощурился.
— Служба у меня такая — видеть, слышать, да помалкивать.
Басманов отвлекся от разговора, уставившись в дальний край площади.
Оттуда в их сторону двигалась весьма живописная кавалькада. Два смирных мула волокли повозку, на которой важно восседал кучер с солидной бородой, заплетенной в два хвоста, да такой длины, что концы ее оказались заткнутыми за шитый бисером кушак. Рядом с возницей сидел высокий и тощий субъект с жиденькими волосами и задорно торчащими усами. Выражение его физиономии было трагичным, словно он только что похоронил собственное злодейски убитое семейство, однако при взгляде на него хотелось не сопереживать мнимому горю, а хохотать во все горло.
— Чего это он? — спросил Ярослав. В этот раз обычная его суровость уступила место почти детскому изумлению.
— Кривляется, видать, — пожал плечами Басманов.
За первой телегой ехала размалеванная повозка, на крыше которой стояли фигуры в блестящих доспехах, ярких закордонных нарядах, синих и желтых париках. Удивительно реалистично сделанные куклы шевелились, приводимые в действие хитрыми рычажками в умелых руках артистов, сокрытых в недрах повозки.
Поравнявшись с Басмановым, один из паладинов взмахнул бутафорской сабелькой, а дама с рисованным лицом истерично захохотала и «грохнулась в обморок».
Следом за повозками бежала малышня, что-то скандируя на разные голоса.
— Это что еще за диво? Бесовня какая-то!
Басманов взял за плечо двинувшегося к повозкам Ярослава.
— Это театр бродячий. На манер наших скоморохов. Только эти не сами поют и пляшут, а кукол заставляют.
— Скоморохи… Я и говорю — бесовня.
Традиционный городской театр кукол с острова Сицилия был знаменит на всю Европу. Появился он еще в одиннадцатом веке, во время пришествия на остров норманнов, выбивших оттуда прежних владык — арабов. К описываемой эпохе мастерство сицилийских кукольников достигло наивысшего своего расцвета. Доспех на куклах-мужчинах отличался удивительной реалистичностью и в точности повторял готический рыцарский. Наряды, перенятые у французских придворных дам, являли собой настоящий шедевр и шились с большим тщанием, чем платья самих артистов. Поначалу театр был известен только в Италии да немного в Испании, однако широко шагнул на север и восток вместе с бессмертной поэмой Ариосто «Неистовый Орландо». Куртуазная рыцарская культура быстро впитала в себя легенду о героических деяниях и трагической гибели Роланда, полководца
Поэма была невероятно длинной, включая в себя несколько сотен стихов. Удивительно, но многие труппы умудрялись играть сценки по каждому из них! Представления на островах Средиземного моря длились более года! Каждый день приходили горожане и селяне, следя за событиями этих первых «мыльных опер», щедро платя артистам аплодисментами и звонкой монетой.
С чуть сокращенной программой выступали сицилийцы и на землях туманного Альбиона, и на брегах Сены. Польский король в юности даже завел у себя личную труппу, соревнуясь в этом с маршалом Вишневецким…
Докатилась мода на кукольный театр и до Ливонии. Одна из бродячих трупп как раз и появилась в Тирзене, аккурат после занятия его войсками московитов.
— Посмотреть бы поближе, — мечтательно сказал Басманов, с удивлением разглядывая кривляющихся на крыше кибитки кукол.
— А ну стой! — закричал Ярослав, взяв мула под уздцы.
— Оставь их, — укоризненно вмешался Басманов, но тощий субъект со скорбным лицом, опознав во встречных именитых и властью обличенных людей, сам отдал приказ на остановку.
— Показывай своих кукол бесовских, — приказал ему Ярослав.
Тощий субъект залопотал что-то, развел руками и беспомощно посмотрел вокруг.
— Толмача надобно, — заметил Басманов.
— Сейчас будет… — Ярослав окинул выбравшихся из повозок артистов пристальным взором и, не углядев явной угрозы для патрона, кинулся опрометью к ратуше.
Когда он вернулся в сопровождении одутловатого и краснолицего немецкого чиновника, разумеющего на разных языках, князя застал уже внутри повозки. Басманов с совершенно детским выражением на лице вертел в руках фигурку «орландо», трогал доспехи, дивясь на тонкость работы, дергал за палочки и тонкие веревки, приводящие куклу в движение. Языковой барьер между воеводой и артистами, похоже, давно рухнул. Артисты что-то говорили, обильно и непривычно жестикулируя, Басманов отвечал им, хватаясь то за одну фигурку, то за другую.
«Чистое дитя, — подумал Ярослав, усмехнувшись себе в бороду. — Глаза блестят, про заботы враз забыл. Оно и ладно…»
Толмач тут же принялся бойко переводить.
Ярослав вышел из тесной кибитки, потянулся, глядя на стаю голубей, сорвавшихся с крыши ратуши и кружащих над городом.
Вокруг театрального каравана собиралась толпа праздных гуляк, стрельцов, свободных от службы и, конечно же, детей. Среди русских людей цепкий взор засечника углядел высокую фигуру ангмарца.
— Здорово, служилый, — крикнул он и раскрыл объятия. — Так вас тоже в город поставили?
— Да нет, я тут с парой друзей провиант закупаю. Стоим в лагере Серебряного, аккурат возле ратного поля. А ты-то откуда свалился? Светлейший князь прогнал тебя, что ли?
Ярослав кивнул на расписной воз:
— Там наш кормилец, куклами балуется.
Ангмарец присмотрелся к фигуркам, шевелящимся на крыше, рассмеялся:
— Образчик средневековой культуры, ядрен батон! Вот Дрель порадуется. Схожу, позову ее.
— А я уже тут. — Из толпы появилась эльфийка, в сопровождении двух ратников Легиона, ведущих в поводу груженых тюками коней. — Прелесть какая, кукольный театр!.. Хочу! Есть у нас деньги на представление, злыдень?