Пленники замкнутой бесконечности
Шрифт:
Айгур скинул мешок на землю, освободил Гая от поклажи, в изнеможении упал на душистые ещё ветки, из которых было сооружено ложе.
Завтра его ждал новый день и новое восхождение.
Глава IV. Снежная лавина
Юноша потерял счёт дням. Как одержимые поднимались они с Гаем к вершинам, преодолевали перевалы — каждый раз новые — и снова спускались в долину. Айгур менял начальную точку, из которой они начинали очередное восхождение, пробовал идти разными маршрутами. Но результат был всегда один — они возвращались назад, в свою долину. Путь через кольцо гор не открывался.
Но они, стиснув зубы, снова шли в горы. Карабкались по скалам, рискуя жизнью. Преодолевали бездонные пропасти. Прятались от камнепадов.
«Я всё равно найду дорогу!» — упрямо твердил Айгур.
Но дорога в другой мир не открывалась человеку и псу.
Со злостью взирая на краснеющее вдалеке Чудо Богов, Айгур сжимал кулаки. Он стал догадываться, что ищет не там. Последний раз он попытает счастье на новом перевале, а потом нужно возвращаться домой. Они с Гаем только немного отдохнут и возобновят поиски пути через кольцо гор. Но на этот раз в другом месте — на севере долины, там, где исчезает под землёй Йяка. Это место люди считали нехорошим. Гиблым местом. Йяка доносила свои воды до северных отрогов Голубых Гор и исчезала, низвергаясь в бездонную пропасть…
Путники шли вдоль границы туманной области, не заходя в туман, в направлении Чуда Богов. Высоченная вершина, покрытая снегом, заставила их сделать большой крюк и спуститься чуть ниже границы тумана. Под ногами был камень (или плотный снежный наст?), но местами попадались участки, покрытые рыхлым снегом, в который Айгур проваливался по пояс. Такие участки выматывли, отнимали у путников последние силы.
Не найдя ни одного надёжного укрытия, Айгур сделал привал возле невысокого — в рост человека — обледенелого камня. Гай вёл себя неспокойно: глухо рычал и призывно глядел на хозяина, призывая идти дальше. Но силы Айгура были на исходе, ему нужно было хоть немного отдохнуть. Кузнец привалился спиной к камню и закрыл глаза. Он не собирался спать, но едва присел, моментально провалился в тяжёлый сон без сновидений.
Проснулся Айгур оттого, что Гай опрокинул его на снег и тянул за рукав куртки. Совершенно не восстановивший силы молодой человек с трудом поднялся на ноги, но снова упал. Встал на четвереньки и встряхнул головой, как это делал Гай. Откуда-то сверху — со стороны вершины — доносился неясный тревожный гул. Пёс громко залаял, призывая хозяина поспешить. Айгур, еще не понимая, что происходит, сделал несколько шагов. Гай побежал вперед, постоянно оглядываясь на хозяина. Гул нарастал, Айгур почувствовал, что земля под его ногами трясётся. Он оглянулся, посмотрел на гору, и увидел страшное: снежная шапка сползала с вершины и быстро надвигалась на них. Айгур понял всю безвыходность положения: спрятаться от лавины негде. Впереди, на многие сотни метров — ровная поверхность снежного плато, до ближайших скал, за которыми можно было укрыться, они добежать не успеют. Во всяком случае, он, Айгур, обессиленный и почти потерявший волю, не сумеет добежать до укрытия.
«Неужели это конец? — грустно подумал кузнец. — Я погибну, вот так глупо, так и не отыскав дорогу через горы!..»
Гай, убежавший вперед, вдруг остановился.
— Беги, Гай! — хрипло крикнул горбун. — Спасайся, дружище! Ты успеешь, беги…
Но верный пёс, низко опустив голову, побрёл к Айгуру — он сделал выбор. Айгур замахал руками, гоня от себя Гая, но пёс, подойдя к хозяину, сел на задние лапы у его ног и поднял
Вой чёрного гиганта был страшен, в нём звучала обречённость. Надрывные, щемящие душу звуки, стали тонуть в реве взбесившейся стихии. Айгур зачарованно глядел на приближающийся снежный вал, поднимающий перед собой бурун снежной пыли.
Их накрыло снежное облако.
«Прощай, друг» — хотел сказать Айгур, но не успел.
Страшной силы удар выбил воздух из легких. Айгура оторвало от земли и, как пушинку, завертело, закружило в снежном водовороте. Снег сковывал движения, им забило рот, уши, глаза. Айгур задыхался. Сознание меркло.
— Просыпайся! Хватит дрыхнуть! Вставай!
Слова, произносимые шёпотом, звучали требовательно.
— Просыпайся! Ты забыл о том, что должен сделать? Просыпайся, ты должен идти, — продолжал требовать голос.
— Но я не хочу никуда идти. Мне хорошо здесь.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— Почему?
— Я уже говорил тебе…
— Что ты говорил?
— Ты должен идти, чтобы кое-что сделать.
— Но что? Я не помню. Скажи мне…
— Ты должен вспомнить сам.
— Я ничего не помню. Я даже себя не помню. Кто я?
— Ты — это я.
— Так не бывает.
— Бывает, бывает, еще как бывает. Я это точно знаю: я знаю, что я — это ты. А я себя обманывать не стану. Зачем?
— Но куда всё-таки я должен идти? Помоги мне вспомнить.
— Я же уже сказал: ты это должен вспомнить сам. Не буду я тебе помогать. Не буду, и всё.
Шёпот почему-то обиделся. Его долго не было слышно. Потом снова:
— Проснись! Просыпайся, я сказал!
— Как тебя звать?
— Так же, как и тебя.
— А как звать меня?
— Вспоминай…
Темнота стала редеть. Она стала похожа на ветхую тряпку, которую натянули на костяные пяльцы. Сквозь редкие нити пробивался свет, его становилось больше. Вместе со светом появились мысли.
Кто я?
Мысли медленные, тягучие, как патока.
Я — человек. Как меня зовут? Не помню… Не могу вспомнить… Нужно постараться. Я вспомню. Обязательно. Я чувствую, что должен вспомнить. Пока не могу…
Где я?
Мысли быстрые, мечущиеся, пугливые, как зайцы.
Я куда-то шёл. Я искал что-то. Что я искал?.. Какую-то дорогу…
— Вот. Уже лучше! — снова этот шёпот. Теперь в нём удовлетворение.
— Если бы света побольше… я бы тогда быстрее вспомнил.
— Света? Чего проще? Глаза открой — будет тебе свет.