Пленники
Шрифт:
— Мы с Гарником решили отправить этого мерзавца на тот свет.
Оник ответил не сразу. Он отлично помнил расстрел комиссара Варданяна и бойца Размика, которых предал Бакенбард. И, конечно, они не единственные жертвы этого низкого и грязного предателя. Недаром над его головой висело решение советского трибунала о расстреле. Снисходительность, проявленная к нему, стоила многих жизней советских людей. Таким образом расправа над ним оправдывалась морально и юридически. Однако Оник опасался, как бы это не отразилось на судьбе Парваняна — тайного их руководителя. Что же делать? Как поступить? С этим
— Ты готов им помочь? — спросил доктор.
— Да, — спокойно ответил Оник. — Я согласен с моими друзьями. Когда расстреляли комиссара Варданяна, я был готов своими руками задушить Бакенбарда. Бакенбард тогда поносил советскую власть, а теперь выступает под маской антифашиста. Это настоящий враг и жалеть о нем не приходится. Боюсь одного: Парванян арестован, — не отразится ли на его положении, если мы уберем Бакенбарда?
— Думаю, нет. Если Парваняну и предъявят какие-то обвинения, он вполне резонно ответит, что знать ничего об этом не знает. Тем более, сидя под замком, он никому не мог дать указаний… Да, от Бакенбарда надо избавиться. Потом займемся и Филояном. Это более опасный для нас человек.
— Ничего, дойдет и до него очередь!
Замолчали.
Доктор, заложив руки за спину, мерял комнату большими шагами.
Вправе ли он, доктор Султанян, призванный лечить людей, облачаться в судейскую мантию, олицетворять здесь правосудие?.. А впрочем, что ему ломать голову над этим? Три свидетеля — Оник, Гарник, Великанов, ссылаясь на слова самого Бакенбарда, говорят о приговоре, вынесенном подсудимому советским военным трибуналом. Остается теперь привести этот приговор в исполнение. Предателю не должно быть пощады!..
Доктор вдруг остановился посреди комнаты и взволнованно сказал Онику:
— Да, все правильно! А теперь иди спать, Оник…
5
Гарника била нервная дрожь. Но не от страха, нет! Так с ним бывало всегда, перед любым рискованным решением. После он снова становился хладнокровным, сдержанным. Бакенбард все еще не появлялся. Напоить его и вывести во двор было поручено Ананикяну.
Местом для пирушки выбрали склад, которым ведал немецкий ефрейтор. Его помощником был Мушег Арабян. У ефрейтора в городе была любовница, и он часто пропадал там, оставляя склад на попечение Арабяна, высокого, здоровенного парня. Вечерами в склад обычно никто не заглядывал. В сыром подвале хранилось старое тряпье, ботинки, разный хлам. Помещение склада использовалось подпольным комитетом для тайных встреч. Туда-то Ананикян и привел Бакенбарда. Напоить его до бесчувствия было первой задачей. Затем надо было вытащить пьяного из склада и доставить к общей уборной, где Гарник с Великановым будут ждать. Но после основательного обсуждения от этого плана отказались: уборная была на виду у всех.
Оник предложил другое: спустить пьяного Бакенбарда в колодец. Там место безлюдное. С ним все согласились.
И вот Гарник стоит у колодца на дежурстве. Уже много раз он подходил к деревянному ведру, отпивая глотками ледяную воду.
Что они тянут там, на складе? Речи застольные, что ли, произносят? Бакенбард любит разглагольствовать во время пьянки… Уже смеркалось, — самое удобное время,
Великанов — тот был спокоен. Казалось, все, что должно было произойти, его не занимало. Он даже посмеивался.
— А что им спешить? Пьют себе и пьют. Целая бутылка спирта… Эх, и я бы с удовольствием пропустил грамм сто!
Гарник уже ворчал на Оника: нашел кому поручить дело. Ананикян наивный парень. На него, конечно, подействовали речи Бакенбарда, — напились оба, и теперь преспокойно храпят где-нибудь в углу.
Между тем все шло так, как было задумано.
Когда Бакенбард совершенно упился, Ананикян с Арабяном подхватили его под руки и вывели из подвала наверх. На дворе было уже совсем темно. Пленные сидели в своих бараках. Лишь около одного из них похаживали две темных фигуры. Вот они двинулись в сторону колодца.
— Смотри: он, кажется, сопротивляется, — шепнул Гарник.
— Нет, просто ноги заплетаются. Стой!.. Подождем, пока они пройдут вперед.
Все было в порядке. Бакенбард шел покорно. Время от времени останавливаясь, он пытался сказать что-то Ананикяну, но голова тут же вяло падала ему на грудь. Ананикян крепко поддерживал бессильное его тело: он знал, что произойдет немного погодя и, стиснув зубы, упорно шагал к колодцу.
Вот и условленное место. Ананикян, упершись руками в обшитый досками колодезный сруб, сказал, сам не слыша своего голоса:
— Сейчас достанем воды!
— Глубокий? — пробормотал Бакенбард, ложась грудью на сруб.
В ту же минуту ноги его оторвались от земли. Он перевалился через край… короткое усилие — и грузное тело скрылось в темном провале.
Три человека отпрянули от колодца, — из черной глуби его донесся гулкий удар всплеснувшейся воды.
Ранним утром около колодца столпились пленные. В лагере поднялась тревога.
— Человек утопился!..
— Где? Кто?
— Кто-то упал в колодец…
К колодцу прибежали надзиратели. Появился начальник лагеря. По предложению одного из пленных привязали к концу веревки железный крюк, и вскоре труп Бакенбарда был извлечен из воды. Опознав утопленника, надзиратели начали выспрашивать сгрудившихся вокруг пленных, как случилось несчастье? Никто не отозвался, свидетелей происшествия не нашлось.
— Вчера… он не был… на работе? — жестко выговаривая слова и отделяя их большими паузами, спросил начальник лагеря, щеголявший знанием русского языка.
— На работе? — переспросил чей-то насмешливый голос. — Когда он ходил на работу? Он считал себя вашим заместителем!
Больше вопросов не было.
Начальник, повернув ногой голову лежавшего на земле Бакенбарда, распорядился:
— Возьмите его. И ай-да! (он так и сказал: «ай-да»).
Пленные расходились.
Филоян, узнав о смерти Бакенбарда, сказал:
— Собаке собачья смерть. Молодцы ребята!..
Он был убежден в том, что Бакенбард не сам упал — и уж тем более не бросился в колодец. Многие из пленных поддерживали его в этом убеждении, но никто не знал, кто мог это сделать. Разговоры на этот счет не умолкали. Единственно, что наводило на мысли о гибели Бакенбарда, это ссора в столовой, после которой арестовали Парваняна. Участники этой ссоры были несомненно известны Филояну.