Пленники
Шрифт:
— Что за комиссар, покажи-ка его.
— Отсюда не видать. С ним еще один сопляк из армян. Когда я разыгрывал Варданова, он все косился на меня. Щенок — не знает, кто такой Бакенбард!.. Захочу — сверну и ему шею как цыпленку.
— К чему это, приятель! Мы все тут должны помогать друг другу, — мирным тоном проговорил Оник. Но Бакенбард, все время поглядывавший по сторонам, вдруг вскочил, заметив кого-то.
— Вроде-бы тифлисская морда… Пойду-ка, проверю!..
Он отошел. Великанов спросил Оника:
—
Оник шепотом передал ему свой разговор с Бакенбардом.
— А, вот оно что! — протянул Великанов. — Предатель! — заключил он. — Он и к нам подошел неспроста, — думал выведать что-нибудь.
— Ну и негодяй же! А жаль тех обоих — выдаст…
Не успел договорить Оник, как в хлеву послышались сдавленные крики.
— Что-то случилось, ребята, — сказал Оник, поднимаясь. — Должно быть, бьют кого-нибудь. Слышите — плачет! Погодите, сейчас разузнаю!.. — и Оник затерялся в толпе пленных.
Пробившись вперед, он увидел в углу хлева людей, склонившихся над скрючившимся на земле парнем. Парень крепко стискивал руками свой живот. Сквозь вопли и стоны Оник разобрал несколько слов, сказанных по-армянски.
— Что с ним? — спросил Оник.
— Кажись, отравился, — ответил кто-то.
— Пустите-ка, я погляжу.
Он склонился над земляком:
— Что с тобой, друг?
Мертвенное лицо парня перекосилось от боли. На секунду открыв глаза, он посмотрел на Оника:
— Ой, живот, живот!.. О-о-о! О-о-о!..
Около больного, прикусив губу, сидел смуглый горбоносый парень. Оник, решив, что это тоже земляк, спросил по-армянски:
— Чем он отравился?
Парень оказался грузином.
— Кто его знает! — сказал он по-русски. — Мы только тут познакомились. Это ваш ереванец, по фамилии Адоян. В селе он поднял консервную банку с остатками рыбы, съел…
— Нет ли тут среди нас врача?
— Врача?.. Может, профессора хочешь? — ехидно ухмыльнулся вынырнувший из толпы Бакенбард.
Оник беспомощно смотрел на земляка, мучившегося в корчах на полу. Толпа любопытных росла. И вдруг, расталкивая ее, кто-то с криком бросился к больному. Это был Гарник.
— Ваан! Ваан! — повторял он, стиснув ладонями лицо больного. — Что с тобой, Ваан?.. Откуда ты? Ваан, родной, посмотри: это я, Гарник… твой брат…
Подняв голову Ваана, он целовал его лоб, щеки. Казалось, это привело в себя больного. Широко открытыми глазами он посмотрел в лицо Гарника, прохрипев:
— Брат… умираю…
Еле сдерживая слезы, Гарник расспрашивал брата:
— Что с тобой? Ты ранен, Ваан? Как же это я тебя не видел?.. Когда ты сюда попал? Скажи, что с тобой?..
Больной неверным языком повторил то, что Оник уже слышал от грузина, добавив:
— Я ранен… вот в плечо… Но рана — ничего… Живот меня мучает! Ой, ой, не могу!..
Он задыхался, скрипя
— Воды! Хоть каплю воды!.. — просил он.
— Воды! — Гарник оглядел стоявших вокруг пленных.
— Воды! — выкрикнул Оник.
Воды не было. Вода могла быть только там, за стеной сарая. Но, может, найдется глоток у кого-либо из пленных? Оник обошел хлев, — он умолял, просил, требовал и вернулся ни с чем.
— Нет воды… Эх, хоть бы корку арбуза!..
Ваан начал бредить. Должно быть, услышав про арбуз, он все бормотал про себя:
— Арбуз… арбуз… арбуз…
Брат положил его голову к себе на колени и в отчаянии спросил:
— Что же делать, ребята?!
Все молчали. Да и что можно было ответить?
Неожиданно к больному подошел пожилой, заросший черной бородой человек. Опустившись на колени возле него, он тихо спросил Гарника:
— Давно ли отравился?
— Говорят, сегодня, — сказал тот. И, поняв, что облегчить страдания брата он не в силах, беззвучно разрыдался.
Бородатый человек, взяв руку больного, проверял пульс.
Сгрудившиеся вокруг солдаты решили, что пришел врач и терпеливо ждали, что он скажет.
— Что, комиссар, врачеванием решил заняться?.. — послышалось вдруг. — Ты, оказывается, не только по политической части…
Это был Бакенбард.
Симпатичное лицо человека, державшего руку Ваана, было хмурым. Теперь оно сразу потемнело. Не глядя в сторону Бакенбарда, он осторожно опустил руку больного и сказал:
— Состояние у парня очень тяжелое…
— Не валяй дурака, комиссар!
Обернувшись на голос Бакенбарда, Оник увидел, как стоявший поблизости невысокий черноволосый парень поддал Бакенбарду в подбородок. Тот щелкнул зубами. На губах, из прикушенного языка, показалась кровь. Бакенбард отшатнулся, заслоняя лицо руками, замычал. Парень замахнулся снова, но комиссар на этот раз удержал его:
— Размик, ты с ума сошел?..
Кто-то из пленных выкрикнул:
— Держите этого черного дьявола!.. Нашел место драться!
— Ничего, он еще пожалеет! — зловеще сказал Бакенбард, предусмотрительно отходя в сторону. Размик опять было ринулся на него:
— У, гад!
— Брось ты петушиться! — оттащили его.
Подошел Великанов. Оник рассказал ему, что тут произошло.
— Вот так встретились братья! — подивился Иван. — Да, всякое бывает!.. А я, кажись, заснул там… Неужели ничем нельзя ему помочь? — посмотрел он на больного.
— Даже воды нет…
— А что сделаешь?
— Черт бы их взял!..
Ужасно было чувствовать полное свое бессилие перед костлявой рукой смерти.
3