Пленники
Шрифт:
Даже сам Цовикян рассердился на нее. Уже с порога он крикнул ей:
— Помолчи, Анаит! В конце концов моя кровь не краснее их крови, — пусть забирают! И не беспокойся! Наши друзья не дадут тебе умереть с голоду. До свидания!..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
1
Это можно было назвать чудом. Через несколько дней после выхода из лагерного
Словно не веря себе, Оник крикнул:
— Шевчук, это ты? Ведь я вижу тебя!
Он поднялся с места, схватил Шевчука за руку, потрогал:
— Не сон ли? — Нет, это не сон, черт побери!..
Шевчук ухватился за его плечи, крепко потряс.
— Ну, а теперь? Не лучше?..
Шевчук мало зиял Оника, хотя они одно время работали вместе. Он знал, что этот парень армянин, с Кавказа, — и больше, пожалуй, ничего. Иногда они встречались на шахте, в столовой, здоровались, как знакомые, иногда перебрасывались шуткой. И, хотя их знакомство этим и ограничивалось, Шевчук отнесся очень сочувственно, когда узнал о слепоте этого веселого, жизнерадостного кавказца. Не так было бы страшно, если бы он заболел чем другим. Но слепота делает человека совсем беспомощным. Не раз Шевчук думал: «Пропал парень, совсем пропал»!.. И вот сегодня он поднялся сам и закричал: «Вижу!..» Ну, не чудо ли?
Шевчук, все еще не веря, прищурил маленькие глаза:
— Дружок! с тебя могарыч причитается!.. Да как же это получилось? А я ведь считал тебя пропащим человеком.
— Подожди, Шевчук, выйду на двор. На белый свет полюбуюсь…
Оник самостоятельно добрался к двери и выглянул.
— Вижу, вижу! Все вижу! — радостно бормотал он.
Шевчук даже обнял его:
— Ну, конечно, видишь! Отчего ты ослеп? Наверно, от угольных газов? А ты пока не выходи на работу, — не будь дурнем, понял? Ступай к врачу и возьми освобождение на несколько дней.
После завтрака Оник сразу пошел в больницу. Там, действительно, был новый доктор — пожилой, высокий, с лошадиной головой и косыми глазами. Он подошел к пациенту, вывернул веки, внимательно исследовал их и заключил:
— Ничего страшного!
На радостях Оник несколько раз повторил:
— Данке, данке! Благодарю!
Он думал завоевать расположение доктора и получить на несколько дней освобождение. Но доктор сел за стол и, подумав, изрек:
— Завтра пойдешь на работу.
Оник попытался упросить доктора: хоть на два дня, даже показал два пальца, но успеха это не имело. Приговор не подлежал обжалованию.
— Завтра на работу!
Выйдя на улицу, Оник цветисто выругал доктора и медленно направился к казарме. Да, знали бы Гарник с Великановым, что он поправится! И откуда напала эта слепота, так некстати, разлучившая его с друзьями?
Шевчук, сидя на краешке нар, что-то писал. Дело это давалось ему, как видно, нелегко — Шевчук то и дело утирал со лба пот. Оник подошел к нему.
—
— Стихи! — серьезным тоном ответил Шевчук, отрываясь от бумаги.
Оник сел возле него.
— Со мною служил один паренек. Тоже сочинял стихи. Сядет, бывало, и покраснеет, словно перцу наелся. Ну, ясно: сочиняет! Нет, в самом деле стихи?
— Да брось ты! — отмахнулся Шевчук. — Знакомая дивчина есть у меня, письмо пишу…
— И письма доходят? В Черткове у меня тоже есть знакомая девушка, но…
— Какое такое — «но»?.. Я уже два письма получил! Садись и пиши: «Кохана моя»…
— Нет, не стоит! Нечем мне обрадовать ее. Если посчастливится увидеть, тогда все и расскажу. Только вот, боюсь, не увидимся. Не выпустят отсюда живыми.
Шевчук, отложив в сторону свое рукописание, воззрился на Оника:
— Скажи мне: куда твои соседи пропали? Словно в воду канули. А?
— Ничего не знаю, — пожал плечами Оник.
— Конечно, браток, о таких вещах люди не обязаны кричать на весь свет. Но чисто, видать, сработали! Нет — и конец. Поди, разыскивают?
— Пусть поищут. Белый свет велик!
Шевчук углубился в свои мысли, вздохнул!
— Да… Вот и я днем и ночью думаю об этом.
Оник сказал:
— Если ноги крепкие, приятель, нечего долго думать.
— Да, — тотчас же отозвался Шевчук, — но как это сделать? Немцев я лютой ненавистью ненавижу, понимаешь? Они нас превратили в крепостных…
И Шевчук рассказал свою историю. Все было до мелочей похоже на судьбу Оника и его друзей. Он тоже бежал из плена и скрывался в одном украинском селе. Но потом явились немецкие сборщики, и Шевчук вместе с молодежью села очутился в этих краях.
Оник был очень доволен разговором. Хотя он полностью доверял этому парню, но о себе помалкивал. В этот день он закончил начавшийся разговор о побеге неопределенно:
— Да-а… надо подумать!..
За несколько дней они сдружились. Оник все больше доверялся своему новому товарищу. Шевчук же был неразлучен с Оником. Он никогда еще не встречался с таким интересным собеседником. Оник не ныл, как другие, не жаловался, обо всем говорил с юмором. Можно было подумать, что он никогда не переносил лишений, не знал черных дней. Даже о своей слепоте вспоминал с иронией.
И вот однажды, вернувшись с работы, сказал на ухо Шевчуку:
— Сегодня говорил с чехом Иво. Он согласился. Только ящика нету. Придется подождать.
— Надо кому-нибудь сунуть денег — принесут, — сразу понял Шевчук.
— Э, приятель! Принесут… Мы не на колхозном рынке. Никто не пойдет на такую сделку. Ждать придется. А не будет ящика — рискнем отправиться на открытой платформе.
Шевчук не возражал. Только бы выбраться из Германии!
Однако через несколько дней группу шахтеров, в том числе Оника и Шевчука, перевели в город Цвайбрук, Никто не знал, зачем это понадобилось. Впрочем, Оника это и не интересовало. Было ясно одно: план побега сорвался.