Пленных не брать
Шрифт:
— Да.
— Прошу прощения, — Ерохин вдруг замер, вслушиваясь в наушник. — Ты уверен? — спустя секунд двадцать спросил он и, видимо, получив утвердительный ответ, разрешил: — Ладно, поднимайтесь наверх…
— Мои бойцы однозначно утверждают — ходом не пользовались уже более двух лет. Надо думать, с того самого случая в январе 2004-го, — сообщил нам полковник. — Стало быть, остается прибор и… Хотя нет. Не будем делать скоропалительных выводов. Дождемся результатов вскрытия.
— Вы о чем? — заинтересовался Нелюбин.
— Об отсутствии сопротивления. Внешний вид охранников… Впрочем, взгляни?те сами!..
Восемь человек из дежурной смены лежали в углу просторного, отделанного мраморной плиткой вестибюля. Четверо в нижнем белье (те, кто на момент нападения отдыхал). Четверо в полном
— Похоже, ребят опоили какой-то гадостью, — пробормотал Борис Иванович. — Охрана у Игоря была отменная. Просто так, как барана, ни одного из них зарезать не могли. Кстати, прислуга где? В доме Марковых работали повар, садовник и горничная. Все трое постоянно проживали здесь. Итак, где! Они!!!
— Повар с садовником мертвы, горничная исчезла, — доложил Ерохин.
— Немедленно объявить в розыск!!!
— Уже сделано, но… — Виталий Федорович слегка замялся.
— Продолжайте! — потребовал генерал.
— Незадолго до вашего приезда бойцы из «прочески» передали по рации — в километре от усадьбы найден сильно обгоревший женский труп. Визуальному опознанию не подлежит.
— Завербовали, использовали и спалили, как мусор, — тихо молвил Рябов. — Вполне в духе наших «заклятых друзей».
— Дождемся результатов вскрытия охранников и тщательной экспертизы обгорелой. Тогда сделаем окончательные выводы, — подытожил Борис Иванович. — А сейчас… — голос генерала чуть дрогнул, — надо сходить наверх. Рябов, Корсаков — со мной, а вы, Ерохин, останьтесь здесь. Продолжайте руководство операцией.
Тяжело ступая, мы втроем поднялись на третий этаж, где располагались спальни Маркова, его жены Валентины Васильевны, а также дочерей — Иры и Светы. Замуж близняшки выйти не успели. Они учились в престижных Н-ских вузах и продолжали жить с родителями…
В отличие от охранников, Марковы не были зарезаны. Судя по ряду признаков, убийцы с ходу высаживали двери и прямо с порога открывали шквальный огонь по лежащим в постелях жертвам. А после производили контрольные выстрелы в головы. Патронов они не жалели, и нашим взорам предстало ужасное зрелище… (Описывать не буду. Язык не поворачивается. — Д.К.)… Что примечательно, Игорь Львович сжимал в окоченевшей ладони пистолет.
— Умер, как настоящий воин, с оружием в руках, — тихо сказал Рябов. — И даже успел прихлопнуть, по крайней мере, одного из нападавших. Видите, за порогом, в коридоре, лужицу застывших мозгов и обильные следы крови?! Значит, в отличие от охранников, ни его, ни семью опоить не удалось.
— Оно и неудивительно, — стиснул кулаки Нелюбин. — Охрана и Марковы всегда ужинали порознь. В первом случае на стол накрывала горничная (она-то и подсыпала ребятам отраву), а во втором — сама Валентина Васильевна… Майор, вы куда?!
— Пойду… пройдусь… немного… — с трудом выдавил я, добрел до окна в конце коридора и прислонился пылающим лбом к прохладному стеклу. Меня душили слезы. Я вспоминал декабрь 2004-го, когда после жестокой схватки с проклятой Структурой… (см. «Изгой») неделю балансировал на грани жизни и смерти, а затем еще десять дней лежал пластом, не в силах подняться на ноги. Все это время Валентина Васильевна с дочками добровольно выполняли работу санитарок и сиделок, не гнушались выносить за мной судно, мыли и переодевали, как маленького. Проснувшись ночью, я обязательно видел рядом со своей кроватью милое лицо одной из них и сразу же слышал встревоженный голосок: «Вам плохо?! Позвать врача?! Не надо?.. Тогда, может хотите попить или… А, понятно. Да не стесняйтесь вы, ради Бога! Никого из нас это не затрудняет»… Потом я начал понемногу вставать, выходить на улицу, а точнее, в хвойный бор… (Дело происходило в Т…ком пансионате ФСБ. — Д.К.)… но до полного выздоровления было еще далеко. Организм восстанавливался крайне медленно, неохотно. Вдобавок я впал в тяжелейшую депрессию и напрочь утратил интерес к жизни. Женщины и тут не оставили меня без внимания. Постоянно старались как-то развлечь, поднять настроение. Но (до поры) безуспешно. Угрюмый,
А на следующий день начальник Управления пригласил ко мне православного священника. После подробной трехчасовой исповеди, соборования и Причастия я наконец-то ожил в духовном плане и быстро пошел на поправку в физическом. Через неделю я почти полностью вернулся в первоначальную форму, т. е. до пыток, клинической смерти, побега из закрытой психушки, суперменства под воздействием мощного стимулятора (см. «Изгой») и последующего «отходняка», описанного в предыдущих абзацах. Тогда Марков дал мне длительный отпуск и отправил на отдых в одно уютное местечко в ста километрах от Н-ска. Там я, как водится, вскоре вляпался в новые приключения, [12] но не слишком крутые, а так… Нечто вроде разминочного спарринга после долгой болезни…
12
См. повесть «Тихая Гавань» в первом сборнике с твердым переплетом под общим названием «Депутат в законе». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка».
Близняшка Ира отличалась от Светы маленькой родинкой на левой щеке, но теперь, после контрольных выстрелов в головы, я так и не смог понять, кто из сестер кто…
Жгучие слезы щипали глаза, в горле першило. Я не удержался и всхлипнул, как мальчишка.
— Успокойтесь, майор, — на плечо мне легла горячая ладонь генерала Нелюбина. — Я знаю, вы относились к ним как к родным, и знаю, каково видеть ТАКОЕ. Ровно пять лет назад (день в день) при схожих обстоятельствах погибла вся моя семья: жена, дочь с маленьким внуком и сын, совсем недавно закончивший военное училище.
— Дочь с внуком?! Закончившим военное училище?! — Я не поверил собственным ушам. — Сколько же вам лет?!
— Шестьдесят.
— ??!
— В другое время я бы воспринял ваше удивление как приятный комплимент, но сейчас не до того. Идемте! — Борис Иванович осторожно отдернул меня от стекла. — Нам предстоит многое осмыслить, разложить по полочкам, вычислить негодяев и нанести массированный ответный удар. Проще говоря, уничтожить их всех — от главарей до рядовых исполнителей!
— О да! — утерев слезы, сквозь зубы процедил я. — Вырежем уродов под корень! Но с некоторыми предварительно побеседуем: и под «сывороткой», и в режиме «Б».
— Это само собой, — утвердительно кивнул Нелюбин и вновь повторил: — Идемте, майор. У нас каждая минута на счету!
Глава 4
В кабинете Бориса Ивановича, превращенном в штаб операции, работал на полную мощность кондиционер. Клавдия Богатырева, заменившая скоропостижно скончавшуюся секретаршу Нелюбина… (о причинах ее смерти чуть позже. — Д.К.)… сбилась с ног, таская нам чашки с кофе и унося битком набитые окурками пепельницы. У дверей попеременно дежурили несколько спецназовцев из отряда Ерохина. А Нелюбин с Рябовым осуществляли так называемый «мозговой штурм», норовя поскорее вывести операцию на финишную прямую. Я по распоряжению начальства тоже пытался шевелить извилинами, хотя в глубине души считал — аналитик из меня никудышный, и вряд ли от моих потуг будет какой-нибудь толк. Вот если бы шею кому свернуть, глотку перерезать, башку прострелить или лагерь террористов взорвать — тогда другое дело. Тогда я окажусь в своей тарелке и смогу показать неплохие результаты, а так… только кофе генеральский даром перевожу! Однако приказ есть приказ. Никуда от него не денешься. Раз оба начальника требуют от меня быть мыслителем — придется соответствовать. По крайней мере, внешне.