Плетущий
Шрифт:
– Бессмысленно говорить что-либо, если ты мне не веришь, – роняет Старик.
– Как именно ты собираешься спасать душу? – спрашиваю я после короткой паузы, оценивая его реакцию.
Седобородый или действительно раздосадован моим недоверием, или в нем погибает поистине талантливый актер. Плетущий не спешит отвечать, словно раздумывая, следует ли посвящать меня в свои планы.
– Я и мои воины, – широкий жест рукой в сторону тварей, – не дадим демонам утащить ее в Пекло.
– Каким демонам? – настораживаюсь я.
– Которые придут за ней.
– Что ты несешь,
Почти сразу мне удается взять себя в руки, и я вижу, как от секундной вспышки моего гнева побелело и осунулось лицо Плетущего, а его твари незаметно придвинулись к нему ближе. Не сразу я понимаю, что Старик меня боится. По-настоящему боится, хотя и пытается скрыть это.
– Я не знаю, какие именно демоны, – наконец выдавливает он охрипшим голосом, – но уверен, что они явятся.
– Семен! – громко зову я, и Старик вздрагивает от неожиданности. – Семен, иди сюда!
Он мне не отвечает, а через минуту оказывается рядом.
– Что? – Рыжий хмуро глядит на седобородого и тварей за ним.
– Держись рядом.
– Хорошо, – кивает он, крепко сжимая автомат.
– Что будем делать? – негромко спрашивает Миша, чуть наклонив ко мне голову, но не отводя взгляда от Старика.
– Вернемся к женщине и посмотрим, что можно сделать, – говорю, а сам слежу за Стариком и его реакцией.
Он ничего не говорит, едва заметно пожимает плечами и дает понять, что ему все равно, что мы будем делать. Должен сказать, меня смущает тот факт, что Плетущий слишком напряжен и слишком тщательно пытается скрыть это.
– Что за оружие в руках твоих воинов? – спрашиваю у него.
Седобородый не ожидает подобного вопроса, но отвечает почти сразу:
– Это хатисы.
– Хатисы? – удивляюсь я. – Впервые слышу.
– Это оружие, которым пользовались воины моего племени… когда-то.
– Где же находится твое племя?
– Его уже нет.
– Почему?
Плетущий отводит глаза и негромко отвечает:
– Старики поумирали, а молодые подались в большой мир. Остался только я, моя память и тени моих предков.
– Твои воины?
– Да.
– У кого ты учился? – спрашиваю прямо.
– Учился? – не понимает он.
– Да, у кого ты учился, чтобы стать Плетущим? Кто твой Учитель?
– Я ни у кого не учился, – его ответ несказанно меня удивляет, – и я не знаю, кто такие Плетущие.
Он врет мне, и я вижу это, но вслух ничего не говорю.
– Сколько тебе лет?
– Не помню, – снова ложь, – я очень стар.
– Откуда ты знаешь, как зовут моего друга и меня? – без паузы спрашиваю я.
На этот раз он отвечает не сразу и снова хмурится.
– Я же сказал, что это неважно, – начинает он недовольно. – Я…
– Мы сделаем так, – перебиваю его на полуслове, и Плетущий умолкает. – Я не знаю, кто ты такой, а сам ты не хочешь ничего говорить. Твои загадки и недомолвки мне надоели.
Старик шумно выдыхает и будто сдувается, отчего принимает крайне усталый вид. Я ловлю на себе недоуменный взгляд Миши.
– Я и мои друзья, – продолжаю тем временем озвучивать ультиматум, – даем тебе пять минут, чтобы ты со своими тварями
Семен поворачивает ко мне голову. Я вижу это только краем глаза, потому что все внимание направлено на Старика. Знаю, что успею открыть огонь по тварям, прежде чем они ринутся в атаку. Нас разделяет до десяти метров, и этого достаточно, чтобы уничтожить ближних ко мне воинов. Ну а Миша с Семеном поддержат меня огнем. Все будет кончено за минуту, и никакая техника фехтования, никакие хатисы не спасут тварей от наших пуль. Я в этом уверен и вижу, что Старик тоже не сомневается в исходе короткой схватки, если она состоится. А уж после нее я заставлю седобородого говорить со мной, и никуда он не уйдет, пока я не отпущу его. Седобородый должен понимать, что попал в ловушку, и у него остается только один способ избежать ее.
– Я никуда не уйду, – произносит он, – а вы не сможете напасть на меня.
– Почему же?
– Потому что я вам не угрожаю, – отвечает он.
– Ты же сам знаешь, что первыми нападут твои твари, – говорю ему, – как только почувствуют реальную угрозу.
– Они не сделают этого, – неуверенно произносит Старик, а я отмечаю про себя, что он в который раз не поправляет меня, когда я называю «души его предков» тварями.
– У тебя есть ровно пять минут, – мне надоело с ним спорить, и я «достаю» песочные часы, содержимое которых тут же начинает сыпаться тонкой струйкой из верхней емкости в нижнюю. Я не пользуюсь обычными часами. Их механизм не такой уж и сложный, но его работу нужно все время контролировать, и часто бывает так, что отмеренное ими время не соответствует реальному. А песочные часы надежные, простые и незаменимые в тех случаях, когда нужно отмерять время предельно точно.
Между тем Старик хмуро глядит на часы на земле, но ничего не предпринимает. Неужели у него хватит глупости вступить с нами в бой? Я не сомневаюсь ни на миг, что втроем мы быстро перебьем тварей, если Старик не выполнит требования и не покинет это место. Я вижу, как сомнения терзают Плетущего, и он пытается что-то решить. Твари остаются так же неподвижны и напряжены. Они похожи на взведенные пружины, готовые выстрелить в любой момент.
Проходит треть отведенного времени, а Старик не собирается уходить. Глупец! Но тем лучше для меня – уж больно много вопросов к нему появилось, и я обязательно ему их задам. Очевидно, седобородый настроен решительно. Но я не собираюсь дарить ему все пять минут и давать оппоненту малейшее преимущество в предстоящей схватке. Мне не нужно, чтобы он успел к ней подготовиться.
Уже половина песка ссыпалась вниз, но ничто не изменилось: Старик стоит без движения. Он глядит в землю, сдвинув белые кустистые брови.
– Почему ты не хочешь, чтобы я помог Мише? – нарушает он молчание.
Я замечаю, что Рыжий нервничает. Даже Миша на его фоне выглядит спокойнее, хотя и сам все время вытирает об одежду потеющие ладони. Видно, Семен давно не принимал участия в таком веселье. Он постоянно бросает взгляд то на песочные часы, то на Старика, то на тварей и нервно переминается с ноги на ногу, но автомат держит твердо, а большего сейчас не нужно.