Плетущий
Шрифт:
– В общем, – продолжает Семен, – я решил сам поискать это место. Миша, помнишь, ты мне прошлой ночью рассказывал об этих джунглях? Так вот, странное растение, о котором ты упомянул вскользь, растет в одном единственном месте на Земле.
– Ты имеешь в виду высокий красный цветок? – переспрашивает он.
– Именно, – кивает Рыжий. – Чтобы ты знал, правильно он называется Некентес Аттенборо, или крысолов, из-за своей способности схватить и переварить даже крысу.
– Он плотоядный? – Миша вскидывает брови.
– Да, и растет только на
– Мог бы связаться со мной, – говорю я, – позвонил бы или использовал мой табич.
– Не подумал как-то, – пожимает он плечами и добавляет: – Если честно, хотел сюрприз устроить. Но вам устроишь – чуть не пристрелили. Вообще-то, если бы моя задумка не удалась, так бы и сделал – связался с тобой по табичу.
– Что-то не видел я никаких красных цветков, – обращаюсь к Семену.
– Они не совсем красные, точнее бывают и красные, и зеленые.
– Покажете, если попадется на глаза.
– Так вот же один из них, – указывает Рыжий на какой-то куст.
Я слежу взглядом за его рукой, и невольное «Ого!» вырывается у меня. В поисках цветка я привычно шарю глазами по земле и траве, но этот крысолов оказывается размером с куст. В высоту он мне по грудь – это первое, что бросается в глаза. Растение напоминает вытянутый мешок зеленого цвета с редкими красными вкраплениями. И в него действительно могла бы и крыса поместиться!
– Все равно, – говорю Семену, отходя подальше от неприятного растения, – ты мог бы воспользоваться табичем, чтобы мы «вытянули» тебя к себе.
– Зато так интереснее, согласись.
– Вообще-то мы не на прогулку вышли, – я не очень доволен его отношением к делу.
– Миша говорил, что ему нужна помощь, – соглашается Семен. – Да ладно тебе, Макс, не злись. Ты и так слишком серьезный.
– Тебе бы хоть немного моей серьезности, – отвечаю ему.
– А чего мне беспокоиться и напрягаться? С нами же ты! – и, довольный шуткой, смеется, но будто через силу.
– Миша, – киваю другу, – вперед. А ты прикрываешь тыл.
Смех моментально исчезает, и Рыжий преображается, становится серьезным и собранным. В его руках появляется Калашников 104-й модели с подствольным гранатометом. Передо мной сейчас уже не смешливый балбес, а опытный искусный Плетущий, чья помощь может оказаться кстати, и на чей опыт и силу я могу всецело положиться.
– Вы мне, может быть, в двух словах объясните, что происходит? – бросает он негромко, когда мы начинаем движение.
– Если в двух словах, то мы помогаем Мише разобраться с его проблемой, – отвечаю ему через плечо.
– Плетущий в одной из тех хижин – и есть его проблема? – спрашивает Семен.
– В том числе.
– Кто он?
– Это женщина, она пребывает в бессознательном состоянии в некоем подобии коммы, и снится Мише уже шесть дней подряд.
– В коме? – переспрашивает Рыжий.
– Да.
– То есть ее нужно привести в чувство?
– Мы
– Впервые слышу, – все так же негромко говорит Семен, – чтобы Плетущий находился в коме во сне. Может быть, эта женщина больна и пребывает в таком состоянии и наяву?
– Несомненно, но связь, мне кажется, в данном случае обратная.
– То есть?
– То есть наяву она в коме, потому что в таком состоянии находится во сне, а не наоборот.
– Почему ты так думаешь?
– Мне так кажется, – отвечаю я туманно и не спешу рассказывать о собственном аналогичном сне.
– А еще у нее на лбу цифры, – добавляет Миша.
– Какие цифры? – моргает Рыжий.
– Которые отсчитывают дни, – поясняю я. – И сейчас, со слов Миши, у нее на лбу единица.
– И что это значит? Что будет, когда отсчет прекратится?
– Мы не знаем.
Какое-то время мы молча шагаем в высокой траве вверх по склону и постоянно оглядываемся вокруг.
– Это все очень странно, – наконец негромко произносит Семен. – Миша, ты правильно сделал, что позвал нас. Втроем мы быстро разберемся в этом деле.
– Да, конечно, – отвечает он.
В воздухе появляется неумолчное жужжание и стрекот насекомых. Некоторые из них выглядят отталкивающе и вызывают опаску. Небольшие пестрые птицы носятся по воздуху, ловят на лету всевозможную летающую мелочь. Стена джунглей позади нас негостеприимна, но никаких эмоций она не вызывает. Едва ощутимым сквозняком дует слабый ветер, будто дразнит невесомыми прикосновениями. Ничего, думаю я, Миша еще успеет набраться опыта и мастерства. Он только в прошлом году закончил обучение, так что личный дискомфорт, вызванный не очень приятными окружающими условиями, простителен.
От теплого влажного воздуха сухая одежда быстро пропитывается потом и неприятно липнет к телу. Действуя автоматически, я пробую плести, чтобы закрыть солнце облаками, но у меня ничего не получается. Этого и следовало ожидать: никто из Плетущих не может полноценно работать с тканью реальности, находясь во сне коллеги. Хозяин этого сна – Миша, но он сейчас сконцентрирован на другом, и я не решаюсь отвлекать его внимание. Со временем он, конечно же, будет максимально подстраивать под себя окружающую реальность и научится делать это быстро. Ну а сейчас остается только терпеть, потому что до ближайших хижин, стены которых кажутся сложенными из толстых веток и обмазанных красноватой глиной, остается несколько десятков метров.
Поселение, в котором я насчитываю примерно два десятка убогих лачуг, встречает нас тишиной. Это безмолвие не нарушают даже вездесущие насекомые – их здесь просто нет. Звук передергиваемого затвора звучит глухо и чужеродно в этом затерянном в джунглях поселении.
– Не нравится мне здесь, – роняет Семен, водя стволом автомата из стороны в сторону.
Вслед за Рыжим досылает в ствол патрон своего 74-го и Миша.
– Без нервов, – обращаюсь я к ним обоим, – пока не в кого стрелять. Миша, куда?